– Это не одно и то же, – шепчет она, обвивая себя руками. Ее нижняя губа дрожит, и, хотя взгляд блуждает, я могу сказать, что она больше не смотрит на меня. – То, что делаешь ты и что делаю я.

Все еще на коленях у кровати, я сглатываю комок в горле.

– И что мы делаем?

В ее вздернутом подбородке читается вызов, когда она снова фокусирует взгляд на мне.

– Ты пытаешься причинить ей боль, а я стараюсь этого не делать.

Губы Лоры все еще дрожат, да и мои вот-вот затрясутся. Что, по ее мнению, я делаю каждую субботу, пока она прячется здесь, за закрытой дверью своей комнаты? Если кто-то и делает маме больно, намеренно или нет, так только не я. Но я не могу это сказать, тем более сейчас, когда она впервые за год чуть ли не открылась мне.

– Знаешь, есть одна вещь, которую ты можешь сделать, чтобы она стала по-настоящему счастливой…

Она отступает на шаг, кровь приливает к ее щекам.

– Можешь начать с малого. Скажем, просто напишешь ему письмо…

– Слушай, так моя мама… Ой. Привет. – Мэгги влетает в комнату и замирает, когда замечает Лору и ее лицо в красных пятнах. – Я встретила твою маму на пробежке, когда подъезжала к дому, и она разрешила мне войти. – Ее взгляд мечется между мной и Лорой. – Может, мне подождать тебя внизу?

– Всего минутку, – говорю я, но Лора мотает головой.

– Нет, мы уже закончили. – Она поворачивается, чтобы проскользнуть мимо Мэгги в коридор.

– Лора, подожди. – Я хватаю Мэгги за руку и спешу за сестрой. – Я сейчас вернусь.

– Да, иди. Я побуду в твоей комнате.

Я останавливаюсь в коридоре, на полпути между моей комнатой и Мэгги и на полпути между Лорой и ее комнатой. Мне ужасно хочется пойти за сестрой, но я не могу оставить Мэгги одну в моей комнате. Слишком многое она может увидеть, появятся вопросы. Я даже стараюсь не приглашать ее к нам домой, что обычно получается. Мое лицо морщится, когда в следующее мгновение Лора хлопает дверью.

– Очень жаль, – произносит Мэгги у меня за спиной.

– Хм. – Я все еще смотрю на закрытую дверь комнаты Лоры, и на сердце у меня такая тяжесть, что кажется невозможным, чтобы оно еще билось.

– Эй, извини, что я так неожиданно. Моя мама в последнюю минуту решила подвезти меня, чтобы она могла познакомиться с твоей мамой. Думаю, мне следовало сначала позвонить.

– Наши мамы на улице? Разговаривают? – Мое свинцовое сердце пытается взорваться в груди, и я резко поворачиваюсь к ней. – Прямо сейчас?

Мэгги хмурится.

– Ну, нет. Они просто поздоровались, бла-бла-бла, приятно познакомиться и все такое. Моя мама не хотела отвлекать твою маму от пробежки. – Она хмурится еще сильнее. – А что?

Я с облегчением выдыхаю.

– Просто она не любит, когда я привожу кого-нибудь вот так, без предупреждения.

Мэгги вскидывает, а не хмурит брови.

– Ох. Вот откуда это у тебя – я имею в виду, твоя мама такая же щепетильная в отношении людей и мест?

Мой пульс все еще зашкаливает, поэтому я лишь киваю и возвращаюсь в свою комнату, останавливаюсь, чтобы поднять с пола оброненное полотенце.

– Она действительно казалась немного… – Мэгги пожимает плечами. – Не то чтобы грубой, но, скажу честно, пять минут общения с моей мамой – и ты узнаешь всю историю ее жизни. Твоя выглядела более сдержанной. Я просто подумала, что она запыхалась, но теперь понимаю, в чем дело. Во всяком случае, моя мама ничего не заметила… О, вау! Какая красота! – Она направляется прямиком к моей кровати в виде саней, инкрустированной полевыми цветами.

– Это папа сделал для меня. Все, что здесь из дерева, – его работа.

Мэгги кружится по комнате, и ее глаза распахиваются все шире.

– Да он как Микеланджело по мебели. Только посмотри на эти тумбочки. Они как настоящие гигантские подсолнухи. Он что, вручную все вырезает?

– Да, эти вручную, но в основном он пользуется электроинструментами. Ты разве не слышала шум в мастерской в подвале, когда заходила в дом?

Она рассеянно кивает, не отрывая глаз от прикроватных тумбочек.

– Мне нравится, что ты их не покрасила.

В ответ я машинально передергиваю плечами.

– Отец скорее вобьет себе гвоздь в руку, чем покрасит хорошее дерево.

Она кривит рот в ухмылке и плюхается на кровать, устраиваясь рядом со мной.

– Нет, это потрясающе. – Она обводит комнату рукой. – А комнаты брата и сестры тоже такие?

Я колеблюсь при упоминании о Джейсоне, и к тому же мне совсем не хочется расширять и без того огромную пропасть между нашими отцами.

– Не в точности такие, но там тоже все сделано его руками.

Она встает.

– Можно посмотреть? Я знаю, что у вас с сестрой вышла размолвка, но как насчет комнаты твоего брата?

Я не двигаюсь.

– Хм, может быть, позже. Я не хочу давить сейчас на Лору, и Джейсону, наверное, не понравится, что я вожу людей в его комнату в его отсутствие.

– Людей? – с притворным возмущением спрашивает Мэгги. – С каких это пор я стала «людьми»?

– Я просто хотела сказать…

Она отмахивается от меня и подходит к комоду.

– Так это он? – Она берет в руки фотографию в рамке, на которой мы с Джейсоном и Лорой позируем в его последний день рождения – последний на свободе.

Старательно изображая непринужденность, я присоединяюсь к ней и забираю у нее фотографию, как будто хочу рассмотреть поближе, а вовсе не потому, что мне не по себе оттого, что к ней прикасаются чужие.

– Да, это мой брат.

– Он очень симпатичный.

– Спасибо. – Я возвращаю фотографию на место.

Она смеется и наклоняется, чтобы снова увидеть его лицо, хотя, к счастью, на этот раз не трогает рамку.

– Послушай, я ничего не хочу сказать, но мне известно, что он не в колледже.

Весь воздух в моих легких превращается в лед, но Мэгги все еще разглядывает Джейсона и не видит моего оцепенения.

Она вздыхает и выпрямляется.

– Моя мама спросила у твоей, в каком колледже учится твой брат, и твоя мама… – Она смотрит на меня в упор. – Да, она выглядела примерно так.

Я понимаю, что мне нужно вернуться к жизни и что-то возразить, но ничего не получается. Я не могу пошевелиться, даже если бы хотела.

– Мы с мамой тоже так делаем, когда люди спрашивают о моем отце. Все в порядке, – добавляет она, замечая напряженное выражение моего лица. – Можешь не говорить, если тебе неприятно, я просто хотела, чтобы ты знала, что я в курсе. Ты не должна лгать о нем, договорились?