Яр снова прижал её щекой к себе и сказал:

– В другой раз.

Снова наступила тишина. Слышно было только, как совсем рядом журчит вода.

– Ярик, – сказала Янка, наконец. – Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?

Яр не ответил.

– Я хочу, – продолжила Янка тогда, – исправить то лето. Сделать так, чтобы мы остались вместе. И чтобы мы любили друг друга. По-настоящему. Чтобы ты не стеснялся меня. Чтобы мы могли гулять и целоваться, и смеяться, и просто быть вместе. Это, наверное, глупая мечта.

Яр молчал какое-то время, а затем сказал:

– Да.

Снова наступила тишина, а потом Яр всё-таки провёл рукой по её волосам и продолжил:

– Дело не в том лете, Янка. Или не только в нём.

– Тогда объясни мне, в чём.

– Это сложно, потому что ты не видела того, что видел я.

– Ярик… – Янка снова отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Не обязательно видеть, чтобы понять.

Яр поджал губы, но зарылся носом в пушистые волосы Янки, чего не делал никогда, и Янка замерла, боясь спугнуть эти секунды единения, абсолютно неожиданно объединившие их. Потом протянула руку и погладила Яра по колючей щеке.

– Пошли на вокзал, – сказала она, – надо ехать домой.

Яр покачал головой.

– Пошли гулять, как ты хотела.

Янка обхватила ладонями его лицо и отстранила так, чтобы заглянуть в глаза, а потом быстро-быстро чмокнула в губы, стараясь успеть раньше, чем Яр отвернётся.

– Спасибо.

До шести утра они бродили по мостам и каналам. Яр не давал прикасаться к себе, но Янка не настаивала, прекрасно понимая, где пролегает граница.

Зато он постоянно останавливался у разных лотков, которые по случаю белых ночей работали едва ли не до утра, и спрашивал, не хочет ли Янка чего-то – орешков, мороженого, газировки.

Янка смеялась и старалась справиться с собой, не прижаться к мощному плечу на глазах у посторонних, и только отвечала.

– Ярик, мне двадцать один, а не двенадцать.

Зато уже под конец прогулки они остановились у развала с бижутерией. Женских колечек и серёжек тут почти не было, зато была куча печаток с черепами и рунами, плетёные и серебряные браслеты и мужские серьги на отдельной стойке.

Яр ко всему увиденному был привычно равнодушен, а Янка перемерила два десятка колец, прежде чем положить последнее на бархатную подставку и сказать со вздохом:

– Пошли.

– Они из чего? – спросил Яр продавщицу.

– Эти… – Женщина лет сорока на вид, с пучком седеющих волос на затылке, провела рукой по левой половине стола. —Латунь. —Эти… —Она указала на другую часть. – Серебро.

– Серебряных на сколько будет?

Янка пристроилась к Яру сбоку и прошептала:

– Ты же не будешь грабить продавщицу?

Женщина зашевелила губами, считая, а потом, так и не досчитав, бросила наобум:

– Тридцать тыщ.

Яр достал деньги и молча положил на стол.

– В сумку убери, – бросил он Яне.

Та открыла, было, рот, чтобы что-то спросить, передумала, усмехнулась и, расстегнув молнию, ссыпала туда побрякушки. Потом, наплевав на зрителей, чмокнула Яра в щеку и потащила прочь, улыбаясь до ушей.

Домой они вернулись к вечеру. Ещё с Московского вокзала Яр позвонил Туку и коротко приказал: «Начинай».

Как будут доставлять товар, Янка не знала и не хотела знать.

Всю дорогу она продремала, положив голову Ярику на плечо, и проснулась только в Москве.

Уже сквозь сон она слышала, как входила проводница и спрашивала билеты. Ярик, видимо, показывал их, а потом проводница спросила:

– А это кто?

– Это моя девочка, – ответил Яр и пояснил: – Дочь.

Лето выдалось дождливым.

Яр по-прежнему почти не выходил из дома и даже за продуктами стал теперь посылать Янку, чем та и воспользовалась почти сразу. Помимо обычного списка, который они закупали всегда, она купила Яру два костюма, набор рубашек и галстуков.

Яр всё это принял равнодушно, но, к некоторому удивлению Янки, примерить всё-таки согласился.

– Ты помнишь, как на нас тот мужик в Питере смотрел? – спросила она.

Яр помнил и потому кивнул.

– Ты теперь не бандюган какой-то левый. Статус надо показывать, Яр. Иногда костюмом можно показать больше, чем стволом.

Яр усмехнулся: Янка говорила на удивление рассудительно.

Она порой вообще поражала Яра. Детское в Янке так тесно граничило с взрослым, что Яр не успевал уследить, где одно сменяется другим.

– Ты не слишком много вылезаешь? – спросил он всё-таки для порядка, хотя уже начал понимать, что препираться с Яной абсолютно бесполезно. На неё не действовали ни угрозы, ни побои – всё пружинило от гибкого молодого тела, оставляя в душе самого Яра лишь саднящее чувство недовольства собой.

– Я для тебя же лучше сделать хочу. – Янка уже распаковывала рубашки одну за другой. – И тачка, Яр… Ну это просто пиндец. У тебя «генералы» на джипах, а ты сам на этом… кабриолете.

Яр промолчал. Машину, и правда, уже можно было купить получше, но поскольку он никуда не выезжал, то и думать об этом не стал.

Костюмы он взялся мерить с единственной целью: хотел посмотреть на реакцию Янки. То, что у девчонки блестели глаза при взгляде на него, Яр видел отлично, и взгляды эти приятно щекотали самолюбие.

Костюмы Яне так понравились , что она тут же принялась их снимать, нашёптывая Яру в ухо:

– Прямо Аль-Капоне… Дай-ка я взгляну на твой ствол…

– А ты не торопишься? – Яр отстранил её и заглянул в глаза.

Янка пожала плечами и снова прижалась к нему.

Яр поддался и позволил раздеть себя, затащить в кровать и изнасиловать ртом, как умела это делать только Янка.

– Шлюха… – прошептал он, когда рот Янки в последний раз нанизался на его член, и сам с удивлением понял, что это слово уже изменило смысл. Янка была шлюхой. Но Яр гордился тем, что эта шлюха – именно его.

***

По делам Яр тоже больше не ездил. У него было какое-то подобие расписания: Вано приезжал по понедельникам, Тук – по средам, Толян – по пятницам. Вано привозил дань, Тук и Толик увозили. Сделки они заключали теперь сами, только спрашивая, кому что лучше продавать.

Когда приезжал Вано, Янка обычно сидела наверху, хотя тот никогда и ничего не говорил против неё, Яр почему-то не хотел, чтобы они виделись.

С Туком Янка общалась вполне нормально, хоть и не понимала этого человека совсем. Он был каким-то замкнутым и мрачным, и только один раз Яр, разболтавшись, рассказал то, о чём Янка догадывалась и так: они служили вместе втроём. Был ещё Пашка Тёмный, но он в дело не пошёл, и потому пришлось взять Толика, хотя тот появился в отряде только в последний год.