земель. Позже, в 1202 году, коммуна истребовала, чтобы все преступления в пригородах, где она имела своих людей и земли, были подсудны мэру и его чиновникам, за исключением особых королевских случаев. Аббат и монахи воспротивились, энергично защищались – и в продолжение долгих лет коммуна и духовенство состояли во враждебных отношениях. Наконец в 1288 году состоялось соглашение; коммуна признала, что в районе аббатства и в земле Омонт (Aumort) духовенство Святого Винцента имело полный присуд (то есть церковный суд); в других местах, где оно имело только ценз, право юрисдикции устанавливалось светское.

Интересным пунктом в истории коммуны Санлиса является вопрос о городском хозяйстве. Автор вышеназванного исследования (Flammer-mont), говоря об этом предмете, приводит впервые открытые им в архивах Санлиса хозяйственные счета. Источниками городских доходов были прежние феодальные права, мыто, право налога на товары веса и меры, доходы с ярмарок (последнее, впрочем, шло по большей части в пользу духовенства). В пользу горожан установлены были большие льготы, но зато с чужих брали пошлины и повинности, которые шли в городскую казну. Впрочем, городское хозяйство процветало недолго по многим причинам. Город начинал впадать в долги и, не будучи в силах расплачиваться наличными деньгами сразу, расплачивался ежегодными рентами в виде процентов. По-видимому, в этом упадке городского хозяйства играли роль и король, и его чиновники, которые ставились королями и имели огромное значение. Они постоянно враждовали с городскими властями и впоследствии стали принимать апелляции от городских жителей, считавших себя обиженными и угнетенными, а наконец, долги до того дошли, что стали налагать штраф на мэра и его товарищей. Кроме того, городские счета показали, что и сами мэры не чужды были злоупотреблению: в делах сборов податей они оказывались пристрастными к своим друзьям и родственникам, которым часто прощались эти подати; сборщики почти никогда не представляли полных взносов, и недоимки прощались лишь им, также в раздаче ренты были злоупотребления. Таким образом, для того чтобы вполне понять причину быстрого упадка городского хозяйства, необходимо иметь постоянно в виду два пункта: образование буржуазной аристократии – городского правящего класса и те злоупотребления, которые он позволял себе при сборе подати и повинностей. Сам город, стало быть, виноват в тех жалобах, которые начали в середине XIII века раздаваться снизу.

Подобного рода факты повторялись и в других городских общинах; они усиливались еще более вследствие факта раздвоения, происшедшего внутри общин, которые до XIII века жили покойно, довольные выгодами и преимуществами, доставленными им коммунальным устройством. В XIII веке раздвоение городской общины выступает на вид: на сцену выходит низший класс – цехи, поднявшие знамя борьбы против мэра и его товарищей, а также против всего правящего класса. Это разъединение, казалось бы, сначала столь стройного целого – есть один из фактов наиболее любопытных и в истории Средних веков, и вообще городского движения.24 В частности, цехи в своей стройной организации возникают в половине XIII века, но можно с достоверностью предположить, что они существовали и ранее, при дворе феодальных владельцев, как союзы дворовых мастеров. Благодаря городскому движению они расширились, укрепились, сделались свободными, организовались и вскоре, чувствуя, что их интересы нестрого соблюдаются, вступили в борьбу с буржуазией. Рабочий класс, не желавший довольствоваться уступками, которые дали ему городские власти, постоянно прибегал со своими жалобами к королю, а также их владетелям – феодалам. Единство, о котором так торжественно говорит Aug. Thierry во введении к его «Histoire du Tiers État», рушилось рано. Восстание цехов, борьба их с купеческой аристократией принесла гибельные плоды. И первоначально, в первый период своего развития, коммуны искали опоры у королей, то же самое случилось и во второй период. Центральная власть охотно пользовалась недовольством цехов, вызывала к себе все процессы и судебные дела, с этим связанные, и королевские baillis подвергали тяжелым штрафам коммунальные власти. Дурное ведение городского хозяйства было важной причиной неудовольствия населения и ответом на злоупотребления со стороны городского управления. Все это повело мало-помалу к тому, что в 1308 году, и окончательно в 1380 году, коммуна города Санлиса была уничтожена. То же самое в разное время было сделано и с другими общинами, в которых главное место заняли королевские baillis и prévôts.

Обращаясь вообще к результатам городского движения, можно сказать вместе с Ф. Гизо, что общины Франции не сохранили своего значения, не удержались на той высоте, на которой стояли коммуны итальянских и даже германских городов. Чем же можно объяснить все это?

Движение во Франции начиналось более блестящим образом, чем в Италии и Германии, но вскоре коммуны разложились и пали. Причину этого Гизо видит в том, что во Франции борьба велась не только с одними феодальными властями, но и с королем, его baillis и prévôts. В Италии дело было не так: могущественные республики, подобно Милану, Флоренции и прочим, могли возникнуть и сохранить свое значение, ибо в Италии они могли развиться свободно. Императорская власть, власть Священной Римской империи германского народа, была далеко, не имела почти никакого влияния на Италию; наконец, благодаря борьбе с папами города могли сохранить и поддержать свою силу и значение.

Подобно тому и в Германии из городского движения образовались имперские города (Кельн, Аугсбург, Регенсбург, Франкфурт и другие), сохранившие свое значение в продолжение всех Средних веков. В XIV веке значение их начинает падать, но точно так же потому, что здесь императорская власть была ближе, чем в Италии. Кроме того, города Франции сами не сумели поддержать свою автономию. В Италии образовался сильный союз городов (Ломбардская лига), во Франции этого нет, разве только слабые попытки в истории Альбигойских войн, когда южные города, которым грозила опасность с севера, составили нечто вроде лиги. Гизо мог бы прибавить еще, что города Северной Франции, особенно нынешней Бельгии (Гент, Брюгге и другие), выдержали тяжелую борьбу и составили более прочный союз.

Наконец, в числе причин, вызывавших упадок городских общин в XIV веке, Ф. Гизо приводит и внутреннюю борьбу, отсутствие прочного мира в самих общинах.

Но города Франции, поднявшись в XII веке и ознаменовав его шумным движением, хотя и утратили свою самостоятельность и автономию, потеряли право свободного суда и администрации, но все же не совсем снизошли на степень сельских общин. Частные права остались за ними, в них осталось население занимавшееся торговлей и буржуазия. Здесь возникало третье сословие, рост которого не прекращался и которое составляет главный результат коммунального движения. В этом отношении Франция имела преимущество даже перед Италией; буржуазия составляет в ней силу, растущую в течении Средних веков и Нового времени и