коммун не было необходимости в принуждении к клятве. Выгоды, которыми пользовались члены коммуны, были настолько велики, что все охотно желали вступать в общину. И действительно, мы видим, что Бутелье и епископ принимали предосторожности против этого общего движения запрещения жителям подвластных им деревень вступать в общину Санлиса и, наоборот, общине принимать их. Эти ограничения показывают, что члены коммуны принимали в среду свою всех тех, кто желал этого, даже, если бы желающий не был жителем города. Факт этот является легко понятным, если мы припомним, что таким путем число буржуазии увеличивалось, пропорционально этому увеличивалась и сила общины. Но ввиду того, что люди епископа и Бутелье сделались членами коммуны Санлиса, они освобождались от большинства обязанностей, которыми сервы служили господину своему, и делались подсудными коммуне; ясно, почему епископ и владетель-феодал противились их стремлению вступать в коммуну. Для обозначения членов коммуны начиная с 1173 года употребляется выражение «люди коммуны» (homines de communia) и позже jurati, в силу той клятвы, которую они должны были приносить в минуты их принятия в члены общины. От этой клятвы до нас не дошло ни одного слова; впрочем, нередко вновь вступающие были освобождены от произнесения клятвы. Так, в 1299 году было принято 19 новых буржуа, которые не клялись в силу того, что жены их были дочерьми членов коммуны; число же этих членов все увеличивалось, ежегодно принимали от 15 до 20 человек, считая сыновей и зятьев уже поклявшихся буржуа. В 1173 году, во время установления коммуны в Санлисе, было еще много сервов и городская хартия не освободила сервов города ipso facto, несмотря на то что все обыватели, какого бы они ни были состояния, должны были присягать коммуне. Удовольствовались сначала только тем, что фиксировали известную цифру феодальной повинности, носившей имя formariage, а также строго определяли размер штрафа, налагавшегося в случае неуплаты поголовной подати.

Нужно полагать, что король в то время не имел более сервов в Санлисе и что это было причиной молчания хартии.

В самом деле, нет никаких актов, которые бы доказывали, что король в XII веке имел еще живущих в городе hommes de согр. Что же касается до сервов сеньоров, то освобождение их было делом этих последних в актах, которые они заключали с коммуной.

И действительно, епископ и Бутелье продали общине: первый – свое право «мертвой руки» и равным образом ban et condé; последний – свою талью и свои права ban et suite. Таким образом коммуна выкупила свободу тех ее членов, которые были лишены ее. Но все же свобода эта была не полная: хартия коммуны определяла, что люди, обязанные поголовной податью, должны платить ее сеньору в определенный день, под страхом штрафа в пять солидов. После переговоров в 1177 году епископ утвердил это. Что касается formariage, то хартия 1173 года определяла эту подать в пять солидов следующим образом:

«Люди этой коммуны могут брать себе жен откуда захотят, спросив предварительно позволения у господ своих. Если же господин не дает согласия или если кто-либо возьмет себе жену, находящуюся под рукой другого, то господин может требовать с него штраф и виновный обязан уплатить 5 солидов».

Отношение буржуазии к землевладельцам-феодалам мало изменилось со времени коммун; по этому поводу мы имеем один только важный акт – соглашение 1239 года, на основании которого можно было продавать свою оброчную землю с надбавкой известной суммы против годового оброка в пользу землевладельца, что, конечно, составило известного рода облегчение для людей, прежде бывших в необходимости постоянно оставаться оброчными.

Коммуна неустанно старалась освободиться от повинностей, тяготивших горожан, но это не всегда удавалось. Так, епископ и Бутелье сохранили свое право платить за покупки только по истечении двух недель, десятина оставалась в полной силе; Бутелье сохранил монополию ввозить в город дубильную кору, необходимую для выделки овчины, его мельница молола муку для всех обывателей и т. п.

Но город мало-помалу выкупал малые права у феодалов сюзерена; так он выкупил право мыта (le ton lieu), право проходить через его земли, право меры и веса и прочие. Теперь коммуна, владея всеми этими правами, собирала повинности в свою пользу, освобождая в то же время от них своих горожан и защищаясь от попыток всех, кто хотел бы изменить положение.

До половины XIII века коммунальное правление было большим благодеянием для жителей Санлиса, и только в конце века и в начале XIV – оно сделалось тяжелым бременем.

Хартия, говоря о правителях коммуны, называет их почти всегда «стражами коммуны», то есть людьми, обязанными охранять хартию. С 1173 года этот термин заменяется именем jurati. Эти-то jurati составляли комиссию во главе с мэром и управляли городом; для более точного обозначения соправителей мэра употребляли обыкновенно слово par (pare, pairs). Хартии вначале ни одним словом не упоминают о мэрах, и на основании документов можно утвердительно сказать, что первый мэр встречается в Санлисе в 1184 году. Но из этого не следует еще, что они не были назначены тотчас по учреждении коммуны. По мнению I. Flam-mermont’a, выборы должны были произойти немедленно, чтобы вновь организованная коммуна имела своего предводителя.

Муниципальными финансами заведовал особый чиновник, весьма важное значение имел клерк города или секретарь мэрии. Мы не знаем ничего определенного о его обязанностях, но они должны были иметь особую важность, ибо между прочими сменяющимися чиновниками он один оставался долго при своей должности, постоянно осведомленный обо всех делах.

Никакой документ не дает нам понятия о том, назначались ли чиновники королем или избирались в общем собрании членов коммуны; впрочем, последнее правдоподобнее, так как такой обычай сохранился и в более позднее время.

Муниципальные магистраты собирались вместе, чтобы обсуждать городские дела. Решения совета сохранялись в тайне; однажды мэр и члены совета, которые были, кроме всего прочего, судьями, привлекли к ответственности и принудили к штрафу одного буржуа, который только лишь похвастался, что знает, о чем шла речь на совещании и что будет скоро сделано для города.

Таковы были первоначальные права и административное устройство города. Впоследствии администрация, мэр и jurati издают законы и правила для корпоративного цехового устройства ремесел. Скоро коммуны получают также права гражданские и судебные. В 1202 году король Филипп Август, подтвердив хартию, дарованную отцом его, отдал коммуне Санлиса свое право суда: отныне, за исключением убийства, грабежа и разбоя, все остальные случаи преступлений – были подсудны коммуне. Большие привилегии удерживало за собой аббатство Святого Винцента, основанное королевой Анной; оно имело право суда над всеми теми, кто жил в районе его