Гонка.

– Это песня о человеке, который бежал, – выдохнул Кэл.

– В самый жаркий час ярчайшего дня человек начал бег от восточных морей, – нараспев проговорил Шут, безупречно попадая в такт мелодии, которую играл. – А куда он бежал и зачем он бежал – ты ответ на вопросы мне дай поскорей.

– Он бежал от бури, – негромко произнес Каладин.

– Бегуна называли Флит Скороход, имя это ты в песнях, в преданьях слыхал. Не родился соперник ему средь людей, ног сильней и быстрей мир тогдашний не знал. Давным-давно – но я там был! – он Чану Вестницу обогнал. В той гонке Флит Скороход победил, но час пораженья настал.

Ибо Флит-храбрец, Флит-быстроног прокричал на весь мир, ничуть не таясь: «Обгоню ветра, бурю превозмогу!» Речи дерзкие вел, к цели стремясь. Никому не дано ветра обогнать, но бесстрашный Флит настроен бежать. И вот отправился Флит на восток, где на берегу ждал условный флажок.

А ветер крепчал, и гневался гром. Что за смертный готов вот-вот побежать? Только глупцы перечат богу штормов, людям нельзя ему досаждать.

Как умудрялся Шут играть такое всего лишь двумя руками? Несомненно, ему помогала еще одна рука. Не стоит ли Каладину взглянуть?

Мысленным взором он видел гонку. Босоногого Флита Скорохода. Шут заявлял, что все о нем знали, но Каладину не доводилось слышать такую историю. Флит был худощавый, высокий, с волосами, собранными в доходивший до талии хвост. Вот он приготовился к старту на берегу. Наклонился вперед в позе бегуна и ждет буревой стены, которая с грохотом и рокотом несется к нему через море. Каладин вздрогнул, когда Шут выдал музыкальный взрыв, обозначивший начало гонки.

Флит сорвался с места прямо перед тем, как на него должна была обрушиться злая, яростная стена воды, молний и камней, которые несло ветром.

Шут молчал, пока Каладин не подсказал ему, что произошло дальше:

– Поначалу дела у Флита шли хорошо.

– По камням, по траве наш Флит побежал! Летел, чуть касаясь земли; в душе его солнечный пламень пылал, и ноги как ветер несли. Буря ярилась, клубилась, гналась, но прочь от нее тень Флита неслась! И вот бежит наш Скороход, ужель его победа ждет?

Весь Алеткар преодолев, он был все так же легконог. Но испытанья час настал: пройдет ли горы бегунок? А буря мчится все быстрей и жутко воет на лету, ведь истина открылась ей: его догнать возможно тут.

К высоким горам и хладным пикам все же поднялся наш Скороход. Были склоны круты, были тропы опасны. Неужто теперь он от бури уйдет?

– Ясное дело, нет, – сказал Каладин. – Невозможно все время бежать впереди.

– Нет! Близится буря, за пятки хватая. Флит чует затылком дыхание льда. Кромешная тьма его окружает, морозные крылья трепещут вокруг. Глас камнепада все заглушает, и льется стремительно с неба вода.

Каладин почувствовал это. Ледяная вода просачивалась сквозь его одежду. Всей кожей юноша ощущал удары ветра. Буря ревела так громко, что вскоре он уже ничего не слышал.

Кэл там был. И все чувствовал.

– Флит вершины достиг! Отыскал он свой пик! Вниз по склону бежит все быстрей и быстрей! Оторвавшись от бури, он к солнцу спешит, и к равнинам Азира дорога лежит. На запад мчится бегунок, и шаг его опять широк.

– И все-таки он слабеет, – возразил Кэл. – Ни один человек не смог бы пробежать такое расстояние, не устав. Даже Флит Скороход.

– Но вскоре гонка свое взяла: из ног почти вся сила ушла. Флит Скороход едва дышал. Был близок финал, и соперник отстал. Наш герой потихоньку бежал и бежал.

– Снова горы, – прошептал Каладин. – Шиновар.

– Вновь испытанья час настал, и Флита ужас обуял. Цепь гор туманных перед ним, а дальше – Шин, чудесный край. Чтоб бурю снова обогнать, пришлось по склонам вверх бежать.

– Буря догнала его.

– Вновь буря дышит в затылок ему, и ветер вокруг завывает-кружит! Времени нет, и близок конец, но Флит через горы, как прежде, бежит.

– Она наступает ему на пятки. Даже спустившись по другую сторону гор, он не может ее опередить.

– Герой наш горы пересек, но оторваться вновь не смог. Тропа последняя пред ним, но сил уж нет, Флит изнемог. Шаг каждый – словно тяжкий груз, при каждом вздохе боль в груди. Скорбя, край тихий пересек, движеньем не спугнув траву.

Но буря, порастратив пыл, уж не гремит, и молний нет. Дождь ослабел, едва идет. Ведь Шин – не место для грозы.

Мелькнуло море впереди, и скоро гонке всей конец. Флит держится, едва живой – почти ослеп, бежит с трудом, но дальше ждет его судьба. Ты знаешь сам, что было там, – так расскажи, пусть знают все.

Музыка, но никаких слов. Шут ждал, что добавит Каладин. «Хватит с меня», – подумал тот.

– Он умер. У него ничего не вышло. Конец.

Музыка резко оборвалась. Каладин открыл глаза и посмотрел на Шута. Не рассердится ли тот на такой плохой финал?

Шут пристально глядел на узника, по-прежнему держа инструмент на коленях. Он не сердился.

– Выходит, ты все-таки знаешь эту историю, – сказал Шут.

– Что? Я думал, ты сочиняешь ее на ходу.

– Нет, это все ты.

– Разве это означает, что я ее знаю?

Шут улыбнулся.

– В мире нет ни одной истории, которую уже не рассказали бы хоть один раз. Мы нашептываем их самим себе, как делали все, кто жил до нас. И будут делать все, кому суждено жить. Меняются только имена.

Каладин встрепенулся. Принялся постукивать кончиком пальца по каменной плите, служившей ему скамьей.

– Этот твой… Флит. Он был настоящий?

– Такой же настоящий, как я сам, – подтвердил Шут.

– И он умер? – уточнил Каладин. – До того, как сумел закончить гонку?

– Он умер. – Шут опять улыбнулся.

– Что?

Шут буквально набросился на инструмент. Музыка рвала комнатку на части. Когда ноты достигли новых высот, Каладин встал.

– И в том краю, где грязь кругом, – прокричал Шут, – упал бездыханным наш Флит Скороход! Все силы растратил, себя осушил. Герой не увидит новый восход.

Стихия настигла его наконец – и замерла, дальше не смея лететь. Лил дождь, и, как прежде, выли ветра, но к морю Великая буря не шла.

Ради славы сиянья и жизни самой, ради целей далеких и зова мечтанья. Ветер понял: людьми управляют стремленья, хоть не знает никто, в чем исход испытанья.

Каладин медленно приблизился к решетке. Даже с открытыми глазами, он все видел. Все себе представлял.

– И в том краю, где грязь кругом, Великую бурю Флит победил. Над ним дождь слезы лил и лил, но гонку Флит не прекратил. Да, тело мертво – но воля жива, и с ветром в небо взмыла душа.