– Тут Сергей Южаков на телефоне, хочешь с ним поговорить?

– Конечно, хочу!

Сергей не смог прийти на сегодняшнее вынесение вердикта, и мне очень хотелось поговорить с ним и поблагодарить! За все, за все!

Когда мы с Сергеем закончили, Нурсиля вдруг предлагает:

– Люд, ты не хочешь позвонить к своим соседкам в СИЗО? Сообщить новости?

– Да, конечно!

И я набираю номер цыганки Светы. Ведь это единственный мобильник, оставшийся в камере.

Гудки, гудки, а потом… мужской голос: «Алло! Слушаю!»

Я инстинктивно отдергиваю трубку от уха.

– Что? Что такое? – спрашивает Нурсиля.

– Там какой-то мужчина!

– Ну-ка дай, я поговорю с ним…

Протягиваю ей телефон.

– Алло! Здравствуйте!.. А вы кто? Нет, молодой человек, я не обязана вам ничего говорить… – строго и властно говорит Нурсиля. – Это вы должны… Ну вот. Повесил трубку!

– Значит, сегодня в камере был обыск! И этот телефон забрали.

– Будешь еще звонить?

– Нет… Это был последний телефон в камере. Больше не осталось…

– О как! Значит, не судьба! Но не грузись! Вернемся за стол!

За столом сидели еще бог знает сколько времени, пока меня не начало окончательно вырубать. Члиянц отправил меня в гостевую спальню. И едва я коснулась головой подушки, сразу же отключилась. Так что прочувствовать, каково это – заснуть в нормальной человеческой постели – в эту ночь у меня не получилось.

А наутро Нурсиля отвезла меня домой.

Не задумываясь, набираю длинный подъездный код, надо же, пальцы-то помнят! Захожу в квартиру. Спустя ровно 2 года 7 месяцев. И какой же невероятно милой и даже прекрасной кажется мне эта старенькая крошечная хрущевка! Как же дома хорошо! Хожу по комнатам, трогаю мебель, глажу стены. Я дома! Еще вчера я находилась в тюремной камере, а вот сейчас у себя дома! Наступил тот самый миг, о котором я так долго грезила! И я усиленно пытаюсь осознать его реальность. И эти старые стены, в которых я прожила много-много лет, казалось, сами стремятся мне в этом помочь. Дома все по-прежнему, все предметы на своих местах, все источает привычные запахи. Я походила по квартире, пощупала свои старые вещи, выпила кофе из своей старой кружки, улеглась на свой старый диван, и мое тело наконец-то прочувствовало – я дома! Мой дом меня принял и заключил в свои теплые преданные объятия!

Да, я вроде бы научилась жить «не дома» – день за днем, год за годом, я даже научилась называть «домом» – свою тюремную камеру, конечно же, понимая при этом, что это неправда, что это временно, что это жалкий фальшивый суррогат! Но все же прав был Юджин О`Нил – человек должен иметь настоящий дом, домашний очаг, который его неизменно ждет… И то, что у меня было место, которое меня дожидалось, помогло мне в тот момент неимоверно! Только здесь, в моих привычных уютных стенах, меня наконец по-настоящему «отпустило». Напряжение разжало свои челюсти, и я выдохнула. Все, я дома, я свободна!.. Вот так вот и пришло это осознание…

А дальше пошла череда моментов осваивания остальных элементов этой «свободной реальности». Свой собственный телефон в руках: не нужно спешить, не нужно прятать – звони кому угодно и говори сколько угодно!.. Первый выход в магазин: вот они – продукты – лежат на полках, их можно потрогать руками, купить что угодно! Первый поход в Starbucks – заказываю, как и мечталось, пряный чай латте! С моим именем на стаканчике! И какое же это счастье – просто сидеть в уютном кафе с горячим напитком в руках и просто смотреть в незарешеченное окно… Первая поездка в трамвае. Люди! Их так много! Но почти все уткнулись в смартфоны. Люди, алло! Почему вы не смотрите вокруг, на эти прекрасные улицы, почему не смотрите друг на друга? Не улыбаетесь друг другу? Я стою с глупой улыбкой и таращусь на всех подряд, выгляжу по-идиотски да, но не могу перестать всех разглядывать. А как же много вокруг мужчин, оказывается! Мужчин без формы! Удивительно!..

Вдруг у кого-то в руках вижу зеленую ашановскую сумку. И словно ножом полоснули по сердцу! И понимаю, что какое-то время не смогу смотреть на эти ашановские сумки спокойно. Так же, как и на автозаки, полицейские машины, на наружные стены вокруг СИЗО…

Да, на второй день после освобождения я поехала в «Печатники». Мне нужно было забрать свой паспорт и свои вещи. И мой друг с машиной, Денис Костин, согласился мне помочь. И как только мы въехали на Шоссейную улицу и впереди показалась высокая красная стена с башенкой тюремного храма, у меня внутри все так и сжалось! Сердце забилось-заметалось раненой птицей. В ушах как зашумит, перед глазами как поплывет! Ну думаю, все, сейчас сознание потеряю! Такая вот внезапная иррациональная реакция тела на эту мучительную картинку. Почему? Что со мной? Ведь я на свободе, мне ничего не угрожает! Это всего лишь стена, это всего лишь здание. Да, убогое, мерзкое, но в нем нет ничего инфернального! Никакое чудовище оттуда сейчас не вылетит и не начнет меня хватать!.. Денис озабоченно смотрит на мое побелевшее лицо: «Ты в порядке? Норм?» Я киваю. Медленно вдыхаю-выдыхаю. И вроде бы отхожу…

Перед главными въездными воротами стоит мини-автозак. Пресловутая сине-белая маршрутка. И я знаю, что там внутри в данный момент сидит какая-то бедолага. И если не в страхе и ужасе, то уж точно не в лучшем настроении. И от этого – понимание того, что я сейчас на свободе, и радость от этого – чувствуется еще острее!

Когда мы с Денисом заходим в специальную приемную для посетителей, притулившуюся сбоку от въездных ворот, я не могу не улыбаться. Но тут темно и мрачно. И… пахнет настоящей тюрьмой. Это крошечное помещение с низким потолком где-то в десять квадратных метров. На стенах куча различных инструкций, образцов документов. Пошарпанный стол с компьютерным монитором и клавиатурой. Два синих «терминала» знакомого вида. Видимо с доступом к тюремному интернет-магазину. Замызганная дверь в туалет – так вот откуда эта жуткая специфическая вонь! Человек десять разных мужчин и женщин: кто сидит на лавке под стендами, кто стоит у окна, где принимают передачи, кто у крошечного зарешеченного окошка для подачи заявлений. У всех озабоченные и усталые лица. Это друзья и родственники тех, кто сейчас томится на «шестерке», и им точно не до радости.

И вдруг, к своему огромнейшему изумлению, в этой сумрачной толпе вижу… Свету Мигаеву! Нашу цыганку собственной персоной!

– Света, это ты?! Не может быть! Привет!

– О, Людочка, привет-привет!

Обнялись. Мы никогда не были подругами,