что документы, которые передали ей на экспертизу, имели различные дописки, коих не наблюдалось на оригинальных документах. Также подписи понятых на них – отличались от подписей этих же понятых в других местах. То есть, их подписывали явно не те люди, чьи фамилии там были проставлены. Такие вот выводы сделало их бюро после применения специальных исследовательских методик.

Марк уже заявлял ходатайство об исключении этих документов как сфальсифицированных – из рассмотрения дела. И не раз. Но ему каждый раз отказывали – мол, нет и все! И я очень удивилась, что он все еще бьется по этому поводу, все пытается что-то сделать! И теперь вот придумал такой ход.

Но толку-то! Эксперту ожидаемо не дали выступить перед присяжными. Ну конечно, представляю, какой бы был это «бум!», если бы присяжные вдруг услышали, что вещдоки в уголовных делах подделываются, меняются, дописываются безо всякого стеснения. Да у них глаза бы на лоб повылезали!..

Финишная прямая

Эксперту-криминалисту приказали покинуть зал, и на этом этап «судебного следствия» был наконец закончен. А процесс перешел на новый этап – этап «прений». Вернулись присяжные, и Делягин начал длинную речь, где снова напомнил фабулу обвинения, но уже касаемо только одного потерпевшего. Затем заново перечислил все показания потерпевших, свидетелей, все рассмотренные вещественные доказательства, показания обвиняемых. В общем, еще раз проговорил все то, что звучало на процессе в течение всех этих дней. Он выступал чуть ли не бесконечность. Парень этот действительно старался, было видно, как въедливо он изучил это дело, не упустив ни малейшей детали! Многие моменты он проговорил раза по три в различных вариациях. Мол, если прослушали и не поняли в первый раз, вот вам еще и еще!

После этого слово предоставили Даниле и Наде. Они сказали, что просят снисхождения для всех подсудимых. Несмотря ни на что… Что ж, это прозвучало очень великодушно!.. Затем выступили адвокаты моих подельников. Эти оказались краткими. По сути, каждый из них просто напомнил, что его подзащитный признал вину, сотрудничал со следствием, раскаялся. «Поэтому просим о максимальном снисхождении!»

И вот наконец доходит очередь и до моих доблестных защитников. Первым начинает Сергей Южаков. Он стоит у трибуны с красными глазами, щурясь и часто моргая, временами потирая переносицу. Я знаю, что на днях ему сделали операцию на глаза, но тем не менее говорит он гладко и четко. И вообще вся его речь очень логичная и выверенная. Сергей напоминает присяжным о некоторых рассмотренных моментах. О том, что мотив обвинения в виде невыплаченного займа – не релевантен, так как займы все выплачены, и вы, уважаемые присяжные заседатели, видели банковские платежки. Мотив в виде завладения компанией тоже не работает – вы видели Устав компании, по которому доли в компании, случись чего, переходят наследникам. Также все слышали записанные разговоры обвиняемых – они намеревались «побить», «закошмарить», «нагнать жути» на потерпевшего, чтобы тот собрал деньги. Собирались ограбить, но не убить. Тема с убийством возникла только со стороны неуловимого свидетеля Селигерова, это была провокация с его стороны по указанию следствия. И все дальнейшие события инсценировались органами следствия. Так как следствию убийство выгоднее, чем рядовой грабеж…

Когда Сергей заканчивает речь, Вырыпаева прерывает заседание и сообщает, что оно будет продолжено завтра – 27 сентября.

Наступает завтра.

Раннее утро. Я, как обычно, собираюсь. Меня выводят из камеры, заводят на «сборку», потом поднимаюсь в автозак. Прошусь в «стакан». Как обычно. Но конвоир говорит: «Нет, сегодня в «стаканы» нельзя. Иди к остальным!» Ну ладно, думаю. Нельзя так нельзя. Сажусь в один из отсеков. Автозак трогается, недолго едет, останавливается. Открывается наружная дверь, слышатся голоса. И я понимаю, что мы стоим у спецблока и к нам загружают спецблоковских обитателей. Тут открывается дверь в мой отсек, и я вижу Полю Митрову! Свою бывшую соседку по нарам.

– О, Поля! Привет! Давай сюда, ко мне! – я двигаюсь, освобождая местечко.

– Привет, Люд, – Поля улыбается и пробирается ко мне. Я тоже улыбаюсь. Несмотря ни на что – почему-то рада ее видеть! Ведь столько времени прожили бок о бок…

– Так ты на «спецах» сейчас? – спрашиваю.

– Ага…

– Ну и как тебе?

И Поля начинает рассказывать. Что ей, в принципе, нравится: тихо, спокойно, после отбоя все уже спят. А еще у нее начались суды – и то, что ей не нужно вставать в пять утра, как на общем блоке – это тоже большой плюс! И соседки нормальные. А одна из них сама Ангелина Хачатурян.

– Слышала о ней? А о сестрах Хачатурян?

– Э… Может быть. А, ну да, что-то болтали такое…

И действительно, мне припомнилось, как пару месяцев назад все с живейшим интересом судачили об этом резонансном преступлении. О том, как три молоденькие девчонки убили своего отца. Даже дежурки тогда это обсуждали – мол, «вот маленькие чудовища, как они так могли!» – и осуждающе качали головами. Всем это было интересно, так как сестер Хачатурян привезли в «Печатники». И несколько дней мы даже ждали, что кого-то из них заведут в нашу тяжелостатейную камеру. И вот оказывается, одну из сестер посадили на спецблок.

– А где остальные сестры?

– Вторая на полуспецах. С «бээсниками». А третья в 308-й. А сегодня их вывозят в суд, кстати. Ангелину вон посадили в «стакан». Вторая из сестер тоже должна сидеть в «стакане». А третья, получается, в соседнем отсеке. Если здесь ее нет. Ты не видела их на «сборке» случайно?

– Да вроде нет. Я же их не знаю. Может, и были там… Хотя вряд ли. Иначе народ бы их заметил и «пальцами потыкал».

– Наверное, их отдельно держали. Отдельно ото всех. Как «бээсниц».

– А, ну да! Наверное.

Я и правда неоднократно наблюдала, как «бээсниц» – «бывших сотрудниц органов» – держат отдельно ото всех. Пока все маринуются в вонючих сборочных конвойках, «бээсницы» ждут личного досмотра в одном из кабинетов с видеоконференцсвязью. В том, где есть маленький диванчик. То есть в относительном комфорте.

Так что да, сестер Хачатурян вполне могли в это утро посадить в этот кабинет, чтобы никто к ним не доматывался.

Мы тронулись. Едем-едем, останавливаемся у судов: Преображенский, Тверской. И вот кричат: «Басманный суд!» Я прощаюсь с Полей, пробираюсь к выходу. Меня выводят. Заводят в подвал, в конвойку номер пять. А затем, после досмотра, совершенно неожиданно в эту же конвойку заводят девчонку. Совсем юная, с длинными черными волосами, с красивым восточным лицом. «Одна из сестер Хачатурян!» – догадываюсь я. Значит, их тоже судят в Басманном… И значит, сегодня я этой конвойке буду