и множество других пород — от привычных всем бретальской породы, до самосских жеребцов, которых подоспевшие на помощь воины арлекинов отняли у пиктов. Но больше всего приковывали внимания сами солдаты.

Феликсу еще не доводилось видеть воинов рамуа, кроме тех нескольких охранников, что сопровождали Нананиль, да отряда, что сдерживал натиск пиктов до прибытия основных сил. Но сейчас, глядя на снующих туда-сюда солдат, он увидел, что внешне те почти не отличаются от своих горних собратьев. Такие же высокие и статные, держащие спины прямо и, почему-то, не скрывающие своих лиц. Видимо, в такое тревожное время не до древних традиций, и после битвы солдатам хотелось отдохнуть и насладиться чистым лесным воздухом, без масок и доспехов. Но если обычные рядовые солдаты не скрывали лиц, то вот их военачальники строго соблюдали даже эти несущественные традиции, и ходили в высоких закрытых шлемах с бубенцами. Вообще, доспехи солдат, как и все остальное в жизни рамуа, были такие же многоцветные и шутовские, но при этом до нельзя крепкие, эластичные и надежные.

Удивляясь этой их необычной стати, граничащей с циркачеством, Феликс не заметил, как добрел вместе с Зено до главного шатра, который был такой большой, что под его навесом расположились еще несколько палаток поменьше, вместе с дюжиной радужных фургонов-домиков. Феликса и Зено беспрепятственно пустили внутрь этого высокого навеса, в котором только что завершилось какое-то важное военное собрание. Из разных частей его выходили утомленные битвой и разговорами генералы, каждые со своей свитой, гербовыми накидками, и сопровождающими их знаменосцами. Там же они нашли и Эскера, который вел речи с маленькой Нананиль. Завидев Феликса, королева рамуа качнула своей светловолосой головой, увенчанной бубенцами, которые издали легкий, задорный звук.

— Ну вот и прибыл, наш бравый герой. — проговорила она, как всегда сопроводив слова трелью на арфе.

Феликс до сих пор не мог поверить, что эта маленькая задоринка является королевой. Он ведь так беззаботно с ней болтал, а теперь что ему говорить? Чтобы не оплошать, он на всякий случай низко поклонился, перед тем как заговорить.

— Рад видеть ваше величество в добром здравии. — сказал он, не отрывая взгляда от забавных, с закрученными носами, башмаков Нананиль.

— Чего это он? — растерянно пробормотала звонкая королева, посмотрев на стоявшего рядом с ней Эскера.

— У кочевых арлекинов не принято исполнять дворцовый этикет. — объяснил наемник. — У них все, в какой-то степени, распределено между собой поровну.

— Ну, тогда это многое упрощает. — сказал Феликс. — Раз уж не нужно раскланиваться, то может быть перейдем сразу к делу?

— Тут и переходить не к чему. — Нананиль плюхнулась в одно из мягких кресел, положив ногу на ногу. — Мы уже без вас все пошушукали. Отправитесь вы к ночи, лошадки и еда вам уже приготовлены. Если хорошенько распределите времечко и силы, то через три дня прискачете к Алгобсису.

— Как к Алгобсису? — удивился Феликс. — После всего, что мы тут увидели, вы предлагаете нам скакать прямо к врагу, в его раскрытую черную пасть? Нельзя ли придумать какой-нибудь другой путь, менее угрожающий?

— Если только зарядить вас в катапульты, и попробовать перекинуть через границу пустыньки, где столпились войска ашурийцев. — беззаботно сказала Нананиль.

— Путь у нас сейчас лишь один, и он лежит через стан врага. — вставил Эскер. — Знаю, звучит не утешительно, и да поможет нам Всемогущая Силестия, но это лучший вариант, который у нас имеется. Мы уже отправили гонцов к отряду Железных Масок, который расположился в тех окрестностях. В Алгобсисе есть надежный провожатый, который сможет незаметно сопроводить нас через эту проклятую землю, так что шанс еще есть.

Феликсу совсем не хотелось следовать этому рискованному плану, но выбора ему не оставили. И как только на небо взошел перевернутый месяц, небольшая группа, состоящая из семи всадников, одной скрипучей повозки и черного бронированного фургона, оставила деревню, направившись на юг. Зено управляла своей алхимической каретой, а повозкой, в которой по обыкновению разместился Милу, правил Арель. Остальными же всадниками были Феликс, Дэй, Эн, Синох, Серафиль, Эскер и Хольф. Что же до Рольфа, то именно его Эскер послал вперед, чтобы найти провожатого. Феликс немного волновался за рыжебородого наемника, так как боялся, что ищейки врага смогут нагнать Рольфа, но Эскер успокоил маленького никса, сказав, что Рольф хорошо знает те места, и сможет о себе позаботиться.

Ехали через аркалийский лес молча. Феликс то и дело поглядывал на Милу, который теперь прижимал к себе сверток с Эльзиром, словно дорогое сокровище. Феликс счел лучшим не привязывать меч к седлу, дабы ненароком не поранить Соль, ведь меч был невероятно острым, и мог выскользнуть из ткани, а в руках Милу он все же покоился более уверенно. Мальчишка, хоть и был напуган, все же решил ехать с остальными, хотя, как приметил Феликс, святой чепухи, которую влил в его неокрепшие мозги «преподобный», в Милу резко поубавилось. Он больше не говорил о лестницах в небо и о Святой Земле. Теперь на его лице все больше можно было увидеть мрачную маску разочарования, и решимость, но не такую блаженную, как раньше. Теперь Милу выглядел куда более взрослым, чем прежде.

Первый день пути закончился без происшествий, и они выехали из леса уже к утру, оказавшись в холмистой степи, где то и дело встречались небольшие пригорки и скалы, поросшие травой. Чем-то эта местность напоминала луга М’нура, где обитали ненавистные пикты. Разве что трава тут была намного выше, и порой доходила до пояса. Были тут и тихие озера, и быстрые реки, а иногда встречались и одинокие деревеньки, с хмурыми жителями, взиравшими на путников злыми и недоверчивыми взглядами. Все чаще на их пути стали попадаться и идолы Придавленного, руки которого были сделаны из дерева или сплетены из колючек и сена. Что странно, ни одного военного патруля они так и не встретили, и нигде в ближайших землях солдат тоже не видели.

На второй день стали попадаться и другие идолы, которые заставили Феликса вновь взяться за розу Силестии на своей шее. Они напоминали огромные металлические кресты, горизонтальные балки которых были выполнены в виде распахнутых крыльев, а на самой верхушке, там, где по мнению Феликса, должна была находиться голова, горело негасимое пламя, которое венчал шипастый железный ореол. Глядя на них, Феликсу казалось, будто какого-то железнокрылого ангела с огненным лицом распяли на столбе. Это ощущение еще сильнее усилилось вечером, когда эти идолы стали отбрасывать длинные, извивающиеся тени. Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных образов, Феликс завел разговор об арлекинах.

— Все-таки чудной этот народец,