через три дня, 22 декабря. «Капитан Парсонс сказал, что производство блокбастеров для устройства 1291 между 15 февраля и 15 марта должно обеспечить не менее 30 блокбастеров, – сообщается в протоколе совещания, – чтобы каждый из В-29 мог сбросить по меньшей мере два… Еще 20 блокбастеров следует изготовить для испытаний со взрывчатыми веществами… После этого должны быть произведены 75 единиц для отправки за границу».

Гровс даже слышать не хотел обо всем этом. Ему не нужны были макеты 1291-й модели для пробных сбросов вне территории континентальных Соединенных Штатов, и он не видел смысла в производстве 75 «тыкв» для заграничных учебных вылетов экипажей Тиббетса. Кончался 1944 год, и он ощущал давление все более накапливающихся задержек Манхэттенского проекта: «Генерал Гровс указал, что на программу блокбастеров тратится слишком много ценного времени в ущерб другим задачам». Конант спросил, как долго нужно будет продолжать программу блокбастеров; Парсонс резко ответил, что она будет продолжаться, пока будет действовать группа Тиббетса, чтобы экипажи 509-й могли поддерживать свои навыки бомбардировки. Несколько остыв, он сообщил, что «группа полковника Тиббетса рассчитывает достичь максимальной боевой готовности к 1 июля».

Поскольку Парсонсу не удалось убедить Гровса в важности сборки бомб и учебного бомбометания в личном разговоре, на следующий день после Рождества он написал генералу памятную записку, составленную в решительных выражениях. Между «пушечным устройством» и «имплозивным устройством», указывал он, имеются существенные различия, особенно в том, что касается окончательной сборки:

Считается, что с точки зрения механических испытаний сборку пушечного устройства вполне можно сравнить с нормальной полевой сборкой торпеды… Случай имплозивного устройства радикально отличается от этого, и предполагается, что по сложности эта операция сравнима с постройкой самолета в полевых условиях. Даже это не отражает всех затруднений, так как процесс сборки в значительной своей части предполагает работу с незакрытыми блоками взрывчатки и, по всей вероятности, будет завершаться установкой и закреплением по меньшей мере тридцати двух усилителей и детонаторов с последующим их подключением к взрывным электросхемам, в том числе с использованием специальных коаксиальных кабелей и контура высоковольтных конденсаторов… Я полагаю, что любой человек, знакомый с работой передовых баз… согласится, что речь идет о самой сложной и запутанной операции, какая когда-либо предпринималась за пределами лаборатории, объединенной со складом боеприпасов[2461].

Парсонс просто и убедительно доказывал одну-единственную мысль: тренировка нужна не только бомбардирам, но и сборщикам. Гровс уступил; Тиббетс получил свои «тыквы». К этому времени на Японию регулярно падали обычные бомбы, которые, правда, пока что не производили особенных опустошений. Французский журналист Робер Гийен вспоминает первый ночной налет на Токио, случившийся в конце ноября, следующим образом:

Внезапно возникло странное, ритмичное жужжание, которое наполнило ночь глубокой, мощной пульсацией и заставило дрожать мой дом: это был необычайный звук невидимых В-29, пролетавших через близлежащий участок неба; им вслед раздавался лай зенитного огня… Я вышел на крышу своей террасы… В-29, захваченные шарящими по небу лучами прожекторов, спокойно продолжали свой путь. За ними появлялись красные вспышки разрывов зенитных снарядов, которые не могли достать их на такой высоте. На горизонте, за ближайшим холмом, разлился розовый свет, становившийся все больше и заливавший кровью все небо. Другие красные пятна, похожие на туманности, возникали в других точках горизонта. Вскоре это зрелище стало привычным. В феодальную эпоху Токио назывался Эдо, и его жители всегда смертельно боялись часто возникавших случайных пожаров, которым они дали эвфемистическое название «цветов Эдо». Этой ночью начал цвести весь город[2462].

Пока Парсонс и Гровс спорили о «тыквах», Лорис Норстад, занявший в Вашингтоне место начальника штаба Счастливчика Арнольда вместо Ханселла, когда тот перебрался на Марианские острова, сообщил своему предшественнику, что «срочно требуется» пробный налет с бомбардировкой зажигательными бомбами на Нагою, третий по величине город Японии. Ханселл возражал. «С большим трудом», – писал он Норстаду, ему удалось «утвердить тот принцип, что нашей целью является разрушение первостепенных целей последовательными и решительными налетами с использованием методов точечной бомбардировки, как с визуальным, так и с радарным наведением», и он «начинает добиваться результатов». Как ни странно, он опасался, что участие в массированных бомбардировках приведет к тому, что его экипажи утратят так тяжело привитые им навыки. Норстад сочувствовал ему, но настаивал, что налет на Нагою – всего лишь проверка, «особое задание, связанное с необходимостью планирования на будущее»[2463]. 3 января 1945 года почти сто В-29 Ханселла сбросили на Нагою, расположенную в южном конце равнины Ноби, в 300 километрах к юго-западу от Токио, зажигательные бомбы, которые вызвали многочисленные мелкие пожары, так и не объединившиеся в один большой.

За три месяца упорных полетов в тяжелых условиях, с регулярными потерями, Ханселлу не удалось уничтожить ни одной из девяти назначенных им первостепенных целей. Его упорное нежелание идти на поводу у Вашингтона – Билли Митчелл, первый проповедник стратегического применения ВВС, указывал на возможность уничтожения японских городов огнем еще в 1924 году – стоило ему командования. 6 января Норстад вылетел в Гуам, чтобы освободить Ханселла от его обязанностей. На следующий день из Китая прибыл Лемей. «Лемей – человек действия, – сказал Норстад Ханселлу, – а мы все – планировщики. В этом все дело»[2464]. Как будто подталкивая нового командира к большей независимости, Счастливчик Арнольд перенес 15 января тяжелый сердечный приступ и на время удалился в Майами, поближе к солнцу, для поправки здоровья.

Лемей официально принял командование 20 января. У него было на Марианских островах 345 В-29, а должно было стать еще больше. У него было 5800 офицеров и 46 000 солдат. И перед ним стояли те же проблемы, что и перед Ханселлом: струйные течения; ужасная японская погода, позволявшая бомбить с визуальным наведением в лучшем случае семь дней в месяц, причем метеорологических прогнозов почти не было, так как советская сторона отказывалась предоставлять прогнозы из Сибири, из которой и приходили атмосферные фронты; двигатели В-29, которые перегревались и загорались от перегрузок при долгом наборе высоты; невысокое качество бомбардировки:

Генералу Арнольду нужны были результаты. Ларри Норстад говорил об этом очень прямо. По сути дела он сказал: «Вы должны добиться результатов с В-29. Если вы их не добьетесь, вас уволят. Кроме того, если вы не добьетесь результатов, на Тихом океане никогда не будет стратегических ВВС… Если вы не добьетесь результатов, это приведет в конечном счете к массированной высадке в Японии морского десанта, что, вероятно, будет стоить лишнего полумиллиона американских жизней»[2465].

Лемей начал интенсивную тренировку своих экипажей. Они