Федору Андреевым Бажениным. У Бажениных в их родовой вотчинной деревне Вавчуге в 13 верстах от Холмогор имелась уже водяная лесопильная мельница, с которой они возили распиленный тес в Архангельск, где и продавали его иноземным купцам. Задумав расширить дело, Баженины еще в 1696 г. подали челобитье о дозволении им при пильной мельнице устроить корабельную верфь и на ней строить корабли «против заморского образца для отпуску с той нашей пильной мельницы тертых досок за море в иные земли». Ответа тогда на это ходатайство не было. Но когда они в январе (25) 1700 г. возобновили свое челобитье, ответ тотчас же последовал: 2 февраля им уже была дана жалованная грамота. В челобитье они вновь заявляли, что у них есть давнее, «из многих лет», намерение строить из выработанных на их лесопильном заводе досок свои корабли и яхты, возить на них доски и иные русские товары за море. Это намерение шло как раз навстречу мероприятиям Петра, с такой страстью занимавшегося тогда кораблестроением, воодушевленного меркантильными стремлениями того века и объятого желанием положить начало русской морской торговле. Ведя переговоры о мире, русские посланники в Константинополе добивались по его наказу включить в мирный договор статью о свободе русским военным кораблям Азовского флота заниматься торговлей по Черному морю, на что турки не согласились. Понятно, с каким удовольствием должен был встретить Петр предложение Бажениных, и в грамоте отмечалось, что она дается им «за желательное их к нам, великому государю, усердное радение и к корабельному строению тщание». Грамота предоставляла Бажениным право в их вотчине при пильной мельнице строить корабли и яхты, нанимая для постройки вольным наймом мастеров иноземцев и русских людей, и на этих судах возить от города Архангельска за море русские «указные» (т. е. дозволенные к вывозу) товары. На свои суда им предоставлялось право нанимать и свободно держать на своем иждивении шкиперов, штурманов и матросов из иностранцев и русских людей. Архангельским воеводам и бурмистрам предписывалось у них с судов этих людей никуда не брать.

На кораблях для охраны от «воровских людей» Баженины получали право держать пушки и порох по примеру торговых иноземных кораблей. Корабельные припасы, которые для оснастки своего флота они выпишут из-за границы, освобождаются от пошлины. Сами Баженины, Осип и Федор, освобождаются от выборов во всякие казенные службы и посылки, которым подлежали люди их круга — гостиная сотня[1205]. Предприятие Бажениных пошло в ход. У лесопильной мельницы возникла корабельная верфь, на которой заложены были первые частные коммерческие корабли дальнего плавания. Устроены были собственные парусные заводы для снабжения кораблей оснасткой. Первый торговый корабль с Вавчужской верфи был спущен уже много времени спустя — в 1703 г.[1206] Казенные торговые корабли на Соломбальской верфи были готовы уже в 1701 г., но за границу пошли еще позже баженинских — только в 1704 г.[1207]

Но живое воображение Петра опережало ход вещей, рисовало ему русский коммерческий флот бороздящим европейские моря, и уже в 1700 г. он нашел своевременным заручиться для этого флота грамотами на безопасность от великих морских держав. Русскому послу при Голландских Штатах А. А. Матвееву в Гаагу, в этот центр, где сплетались нити европейской дипломатии, была из Воронежа от 20 апреля послана инструкция — «исхлопотать» такие грамоты от Голландских Штатов, от английского и французского правительств, и Матвеев усердно занимался выполнением этого поручения. В письме от 14 июня он уведомлял Ф. А. Головина, что объявлял об этом деле Голландским Штатам, говорил английскому посланнику при Штатах Стангопу и искал приватного свидания с французским послом, с которым он еще не вступил в официальные отношения, сообщив ему, что будет просить дать королевский указ по морскому управлению о том, чтобы русским кораблям, «имеющим выходить на море от Архангельского города, никакого озлобления не чинили»[1208]. Ответы держав, к которым Матвеев обратился, были, по крайней мере по внешности, благоприятны, хотя Штатам, как доносил он Петру 20 сентября, «зело неприятно является нынешнее строение у города Архангельского ваших кораблей, из чего своим купечествам чают немалого препятия»[1209], и хотя, как достоверно он узнал, им «неугодно было», что турки при мирных переговорах соглашались на позволение русским кораблям торговать в Средиземном море[1210], все же они обещали исполнить просьбу царя и выразили готовность на корабли, на все пристани морские, также и «в реки, куды пристанут его царского величества те корабли», разослать указы о помощи русским кораблям. Требовали только уведомить о времени выхода тех кораблей от Архангельска[1211]. Действительно, как он сообщал в письме от 5 июля, во все адмиральства был послан указ, чтобы адмиралы напоминали капитанам и корабельщикам, чтоб они, встречая русские корабли и подданных царского величества на море, «всякую дружбу им показали и во всем потребном вспоможение им чинили»[1212]. Английский посланник Стангоп при первом же разговоре обещал писать к королю[1213]. В письме от 18 июля Матвеев сообщал Ф. А. Головину, что Стан-гоп уже объявил ему королевский указ о том, чтобы русским кораблям, выходящим от Архангельска, не только «никакого озлобления не чинить, но всегда, как на море, так и на реках и в пристанищах, всяческое тем кораблям вспоможение чинить»[1214]. Матвеев переслал Головину копию с соответствующего приказа английского адмиралтейства[1215]. Наконец, установились официальные отношения и с французским послом. При первом своем визите и контрвизите посла Матвеев не решился поднять разговор о королевском указе, чтобы не начинать с обращения к французам с просьбой, что имело бы вид заискивания, «понеже, — объяснял он Ф. А. Головину, — известно тебе, государю моему, какие они коварные практики, которою своею хитростью на весь свет блестят»[1216]. Просьбу Матвеев передал при одном из следующих свиданий с послом. Посол отнесся любезно, «любительно поступя», расспрашивал о подробностях: такой указ нужен собственным ли царским кораблям или торговым «и в Париж ли им приходить или на одном море тот указ потребен?». В заключение обещал немедленно писать королю и сказал, что не сомневается, что королем все будет любезно исполнено по желанию царя[1217]. 11 сентября посол вновь «визитовал» Матвеева и сообщил ему об издании Людовиком XIV просимого указа о свободном пропуске и о всякой помощи русским кораблям. Указ этот уже разослан «во все адмиральства и ко всем компаниям воинским, торговым и компанейским морским начальником»[1218].

Итак, европейские морские державы удовлетворили просьбу Петра о свободном пропуске и помощи его кораблям. Вот с такой же просьбой он обращался к Порте, с тою только разницей, что тогда как европейские