и достаточен, а чтобы посвящен был хотя неученый человек, только б девственник или «единые жены муж, а того бы разумного и ученого человека он держал при себе». Посланники сообщили: они слышали, что, когда новоизбранный епископ приехал из Киева в Луцк с отказом, там будто посвятил его во епископы некий греческий митрополит или епископ, называясь экзархом константинопольского патриарха. Известно ли ему, патриарху, об этом? Патриарх сказал, что он об этом ничего не знает и никакого экзарха его в тех странах нет. Вероятно, это сделал какой-нибудь «изверженный» архиерейского чина, и по этому поводу патриарх распространился о лицах лишенных архиерейского сана. У них здесь таких много, которых они поставляют в архиереи, а потом, смотря на житие его, от того чина и отлучают, «видя его какое непостоянство». И такие из стыда отсюда выезжают и ездят в Москву, в Польшу, и в Италию, и во Францию и там отлучение свое таят, а называются архиереями и делают что хотят. Того не жаль, что они делают «у папежников», но жаль, когда они это делают между христианами. Христианин христианина прельщает и обманывает. В удостоверение своего сана они предъявляют ставленые грамоты, и таким грамотам верить не надобно, а надобно требовать у них от константинопольских патриархов заступительных листов об отпуске их для сбора милостыни. Он, патриарх, во избежание нареканий на него, что так творится из-за его неприсмотра и нерадения, просит великого государя не велеть таких лживых архиереев в государство свое пропускать и высылать их за рубеж. Посланники обещали донести об этом государю, просили и самого патриарха ему писать, но при этом выразили опасение, как бы не было на патриарха жалоб и слез от духовных лиц тех стран, откуда слишком далеко заезжать к нему за заступительными листами. Патриарх возразил, что он о святогорцах, синайских и о других палестинских монастырях не говорит, говорит только о лишенных сана властях и старцах. О них он и будет писать к государю; до сих же пор не писал, потому что между обоими государствами была война и писать было опасно. Посланники удостоверили, что за «изверженными» властями духовными лицами в Москве есть присмотр; когда они появляются, бывает о них указ без замедления. Недавно один такой лишенный сана человек явился на Москву, но был изобличен и послан в монастырь «под начал». Спуску таким лжецам не бывает.

Патриарх стал извиняться, что засиделся: «Чаять-де уже он приходом своим им, посланником, надокучил, и спрашивал, скоро ли они отсюду в путь свой поедут?» Посланники отвечали, что они, «яко ангелу Божию, тако и приходу его, святейшего патриарха, к себе обрадовались и тем его посещением и благословением будут, приехав, хвалиться пред его царским величеством. А в належащей свой путь поедут тогда, как будут на отпуску у салтанова величества и у наместника его — великого везиря. И святейший патриарх говорил: буди имя Господне благословенно от ныне и до века и управи Господь Бог все по намерению их, посланничью! И видеть бы им в радости пресветлые очи великого государя, также и домы свои! И, встав, он, святейший патриарх, и благословив посланников, из палаты пошел. Провожали его, патриарха, посланники до ворот, а дворяне, и переводчики, и подьячие за ворота. А приходил святейший патриарх и митрополиты к посланником пеши и попросту в реверендах, без мантей»[1195]. Посланники перед отъездом (28 июля) посетили патриарха, который говорил, что будет писать великому государю и патриарху Адриану, и просил о милостивом приеме как его писаний, так и посланных его и греческих купцов. Затем спрашивал посланников: «Догматы церковные в своем ли существе в Российском государстве пребывают и нет ли в чем пременения и для чего то пременение учинилось?» Когда посланники ответили, что «милостию Божиею в Российском государстве догматы церковные содержатся все чинно, по преданию святых апостол и святых отец», патриарх говорил: «Дай Боже, чтоб и впредь то непоколебимо было. А государство-де Российское славно не тем, что имеет многие провинции, также и число множественное людей, но самою тою верою православною и истинным и непоколебимым утвержением ее». Затем дал посланникам наставление: «А надобно-де иметь опасность от римлян, понеже они всячески тщатся, как бы в вере нашей и в догматах церковных вкинуть какую ересь и пременение. А если-де, от чего Боже сохрани, хотя малую какую в вере учинят прелесть, то уже в том исправитися будет трудно». Патриарх, указав далее на чистоту веры в греческой церкви, хотя она и находится под турецким игом, предложил царю свои услуги в деле религиозного просвещения России. «А у них-де здесь, хотя они и под игом бусурманским обретаются, еще в вере никакого пременения нет. А если-де великому государю и святейшему патриарху понадобятся учители церковные, и о том бы де присланы были их к нему грамоты. А он-де приложит к тому радение и, сыскав таких учителей, пришлет».

На прощание патриарх говорил, что «великому государю и дому его, государскому, и всему его сигклиту посылает архипастырское свое благословение и желает ему, великому государю, от Господа Бога многолетного здравия и на государствах его счастливого и благополучного государствования и о его, государском, многолетном здравии непрестанно соборне и келейне Господа Бога молит и впредь молити будет»[1196]. Грамоты к царю и патриарху Адриану Калинник прислал к посланникам со своим архидиаконом 1 августа[1197].

XX. Переговоры об «алжирском деле»

Посланники сделали последнюю попытку добиться положительного результата по так называемому «алжирскому делу», переговоры о котором одно время вплетались в переговоры о мире и шли параллельно с ними. Дело это заключалось в следующем. Прибывший в Константинополь 31 января гонец, сержант Никита Жерлов, отпущенный из Москвы 20 декабря, привез посланникам между прочим повеление, которое и было сообщено туркам на другой же день, 1 февраля: «У русских торговых людей построены на морской пристани у Архангельского города вновь корабли и нагружены разными товарами», и эти торговые люди раннею весною хотят на тех кораблях с товарами от Архангельского города плыть «в Стратцкие (голландские) городы и в иные места». Царю известно, что между голландцами и султанскими подданными «барбаресами, то есть алжирцами, тунисцами и трипольцами, есть явная ссора и война», а у него с Блистательной Портой заключено двухлетнее перемирие: поэтому государь желает, чтобы, как возможно скорее, от Блистательной Порты был послан повелительный указ к алжирцам, тунисцам и трипольцам, чтобы они «преходящим или где плавающим кораблям под знаком (флагом) его