основание городовое царя Костянтина, а городовых стен и башен его строения нет, все уже вновь после его перестроено, а инде починено, и в последнее-де починивал царь Феофил: а где его починка была, и тому значит на башнях имени его подпись». В свою очередь, патриарх спрашивал о московских городовых укреплениях: «Около Москвы каменное городовое строение есть ли?» — а затем предложил другой вопрос — об общем впечатлении от Константинополя, «какова им здешняя салтанская резиденция кажется?». Посланники отвечали, что «около Москвы каменное городовое строение есть, а резиденция здешняя славная, понеже стоит междо двумя морями, Черным и Белым. Только-де хотя и славна, однакож бедственна и всегда пребывала в смятениях, а именно в пременении веры и в ересях, а потом и в насилие агарянское досталась».

Разговор с этих слов перешел на церковные расколы. «И святейший патриарх и митрополиты говорили, что завидному месту всегда тесно бывает. А от расколов никоторое государство уйтить не может. И чаять-де, не без того и в государстве Московском». Посланники, отводя это замечание и, может быть, несколько искажая русскую действительность конца XVII в., говорили, что «в государстве Российском великих церковных расколов нет, разве когда изредка явится какой старец или поп и то не о большом деле: о скуфье или о платье, как подобает которому чину какую одежду носить, или о крестном знамении. И таким-де незнающим и неученым людем за такое раскольное малое дело краткой суд чинится, смотря по вине, чинят наказанье или посылают в монастыри в смиренье. И ныне милостию Божиею таких и иных никаких расколов в Российском государстве нет». Патриарх, сделав экскурс в историю расколов в Византии в эпоху вселенских соборов, отрицал существование их в настоящее время в греческой церкви, причем отмечал мягкость мер, к которым греческая церковь прибегает в борьбе с ними: «В здешнем государстве напред сего расколы церковные великие были до седьми соборов, а по седьми соборех всякие ереси и расколы угасли. И так на седьмом соборе утвержено, и укреплено, и постановлено, хотя б ангел с небеси сошел, то в вере пременения не чинить. И ныне-де таких церковных расколов здесь междо христианы не слышно ж; а которые и явятся, и такие смиряются у них увещеванием от Божественного писания и наказуются правильными винами, кротостию и смирением, а не смертною казнию. Да и у турков-де расколы в вере их есть же, только они успокоивают такие расколы тайно, чтоб никто не ведал, и таких возмутителей у них казнят смертию». Может быть, слова о мягкости обращения с раскольниками в греческой церкви и указание на жестокость, практикующуюся в таких же случаях у турок, были сказаны не без намека на суровое отношение к раскольникам в Московском государстве, о чем могло быть патриарху известно.

Посланники высказали мысль, всецело проникнутую идеей XV в., о Москве — третьем Риме: «И посланники говорили: повидимому-де, царство греческое, и вера православная, и благочестие все перенеслось отсюду в Российское государство». Патриарх не опровергал этой идеи, напротив, образным сравнением пояснил те практические выводы, которые вытекали из высказанной посланниками идеи: необходимость молодому и сильному православному Русскому государству оказывать поддержку старой греческой церкви. «И святейший патриарх говорил: он-де скажет им, посланником, о том некоторую разумную историческую притчу, чтоб у него того послушали. И о чем он их, посланников, вопросит, о том бы ему сказали. И спрашивал он, святейший патриарх, что в Московском государстве на реках или на озерах птицы, именуемые рыболовы, есть ли? И те птицы на тех реках и озерах зимуют ли или отлетают куда в иные теплые страны? И посланники сказали, что такие птицы рыболовы в Российском государстве на реках и на озерах летом бывают, а к зимнему времени отлетают в теплые страны, а к лету прилетают по-прежнему на те ж места. И святейший патриарх говорил, что те птицы, где ни бывают, однакож на старину свою и во отчизну прилетают и в зимнее время держатся всегда в теплых странах, а именно в Индии западной. И имеют-де те птицы междо собою такую ревность благоискусную и друг другу помогательную, что которая из них птица остареет или от немощи своей ослабеет и лететь не сможет, то по такую старую птицу прилетают младые птицы и тех старых подымают и помочь им к летанию чинят, а вовсе их не пометывают и не оставливают нигде. Так же де подобно тому и здешнее государство! Хотя оно в вере и во благочестии было древнее и старее Московского государства, только стало во изгнании. А Российское царство на свете почало быть славно и сильно, а паче распространилось всякими украшениями, премудростию и разумом пресветлейшего и державнейшего великого государя, его царского величества, которому дарует Господь Бог над всеми победу и одоление. И ныне они, святейшие патриархи, и все православные христиане помощи и заступления требуют не от иного кого, токмо от его царского величества. И того ради, чтоб изволил его царское величество их, старых, в здешнем государстве не оставливать и помощию своею, государскою, изволил их вспомогать». Молодые и сильные птицы помогают старым, Московское государство должно помочь старому греческому православию, таков вывод, сделанный патриархом из высказанного посланниками утверждения, что Греческое государство и истинная вера перенеслись в Москву. Выслушав рассказ патриарха, посланники сказали: «Та его, святейшего патриарха, объявленная им притча по премногу разумна. А на свете все дивное и не дивное в руце Божии, что восхощет, то он, Создатель наш, и сотворит».

Посланники заговорили далее с патриархом об одном недавнем каноническом казусе. Года два тому назад в Польше на Луцкую православную епископию был избран некто из ученых людей и для поставления приезжал в Киев. Но митрополит Киевский, узнав, что он был женат на вдове, писал к московскому патриарху, спрашивая, как в этом случае поступить. Святейший Адриан, хотя и знал, что по правилам апостолов «подобает епископу быть единые жены мужу», однако, по заступлении некоторых великих особ, вероятно, обращался за советом к константинопольскому патриарху. Посланники интересовались, отвечал ли ему Калинник. Патриарх говорил, что от патриарха Адриана к нему грамот об этом деле не было; писал к нему весь клирос церковный Луцкой епархии через волошского господаря; но так как киевская митрополия «и все к ней тамошнее присудствие» уступлено московскому патриарху, то он не вошел в это дело и просимого благословения новоизбранному не дал, однако писал волошскому господарю, что того человека из-за двоебрачия посвятить невозможно, хотя он по разуму для епископства