Под влиянием этой телеграммы Наполеон III снова поменял свое решение и отказался ехать в столицу. Он остался в военном лагере в Шалоне. Принц Наполеон отправился во Флоренцию, чтобы убедить своего тестя, короля Виктора Эммануила II, оказать помощь Франции.

Тем временем в Шалоне понятия не имели о большом сражении, произошедшем у Гравелота — Сен-Прива. 19 августа 1870 года маршал Базен надиктовал следующее послание Наполеону III: «Войска устали от бесконечных сражений, которые не позволяют им приходить в себя; им нужно позволить отдохнуть в течение двух или трех дней… Я все еще считаю необходимым переместиться к северу и бороться за выход через Монмеди на дорогу Сент-Мену — Шалон, если она не слишком будет перекрыта; если она будет закрыта, то я пойду через Седан и Мезьер к Шалону»[2252].

Немцы предусмотрительно перерезали телеграфное сообщение между Мецем и Шалоном, поэтому связь между двумя армиями была сопряжена с большими трудностями. Более того, германское командование дорожило каждой минутой. За несколько дней немцы полностью окружили французскую армию (переименованную в Армию Мец) в крепости и сформировали осадную армию под командованием Фридриха Карла. Оставшиеся силы были сведены в Четвертую армию под командованием кронпринца Альберта Саксонского. Перед ней была поставлена задача ускоренным маршем достичь реки Мёз (Маас) и начать преследование армии Мак-Магона[2253]. К этому моменту Третья германская армия уже была на подходе к Шалону.

Как это разительно отличалось от действий французов! Командование в Шалоне и понятия не имело, что теперь армия Мак-Магона находилась под ударом с двух сторон и ее судьба зависит от скорости принятия верных решений и их реализации.

Во исполнение приказов королевской ставки 130-тысячная Четвертая (Мёзская) армия 21 августа начала свой путь на запад и к 23 августа продвинулась к Вердену. Одновременно 180-тысячная Третья армия наследного принца Фридриха Вильгельма, переправившись через Мозель, к 20 августа достигла реки Мёз (Маас), а к 24 августа — реки Марна. На всем протяжении движения обеих армий французы сопротивления не оказали. Сильные современные крепости Верден и Туль были взяты в осаду.

В то время как немцы форсированным маршем продвигались вглубь страны, в стане французского верховного командования наблюдались разброд и шатание. Императрица Евгения, граф Паликао и председатель Сената Руэр буквально засыпали армейскую ставку в Шалоне посланиями, в которых требовали идти на выручку Базену[2254].

В этот момент император окончательно пал духом, отпустил бразды правления армией, страной и полностью подчинился ходу событий. Не было лидера, не было авторитета, не было организующей силы, а был только чрезмерно больной страдавший человек, который не исполнял свой долг по отношению к множеству людей, присягавших и доверившихся ему. Теперь он только следовал вместе с армией вне «зависимости от пункта назначения»[2255]. Командование фактически было передано маршалу Мак-Магону. Наполеон III, который более двадцати лет правил страной, был творцом и вдохновителем Второй империи, сейчас только беспрекословно выполнял команды из Парижа. Как император сам сказал в эти дни, он был «лишен прав, которые имел от нации… и наблюдал, как армия шла в пропасть прямо на его глазах». «Бессильный свидетель безнадежной борьбы», Наполеон III чувствовал, что его «жизнь и смерть сейчас совершенно не имеют значения»[2256]. Это была поистине личная и политическая трагедия главы государства. Государства, в котором он уже ничего не решал и ни на что не влиял.

В скором времени длинная вереница повозок с Наполеоном III и его богатым императорским скарбом, уныло плетущаяся вместе с армией по раскисшим от дождей дорогам Северной Франции, стала поводом для насмешек солдат[2257]. К вечеру 20 августа в 40 километрах от Шалона были замечены немецкие конные разъезды[2258]. Это обстоятельство ускорило развязку. 21 августа по приказу Мак-Магона армия выступила в сторону Реймса[2259]. Подразумевалось, что от Реймса удобно идти на Мезьер для соединения с уходившей по северному пути из Меца армией Базена, а также при необходимости прикрыть Париж. Специальные кавалерийские подразделения разрушили склады и подожгли оставшееся армейское имущество в Шалоне.

К вечеру 21 августа в Реймс приехал председатель Сената Руэр. За несколько часов до этого в город начали входить передовые части Шалонской армии, но маршал Мак-Магон уже находился на месте. Он был обеспокоен отсутствием информации о точном местонахождении противника, тяжелым переходом армии и неопределенностью своего положения.

Руэр подготовил проект императорского рескрипта о назначении Мак-Магона верховным командующим Шалонской армией и всеми вооруженными силами Парижа и столичного региона. В ходе встречи он неожиданно высказал сомнения в необходимости двигаться на помощь Базену. Маршал отреагировал аналогично: «Невозможно спасти Базена. У него нет боеприпасов, никаких поставок, он будет вынужден сдаться, и мы прибудем слишком поздно»[2260]. Руэр также подготовил проект обращения Мак-Магона, в котором говорилось о намерении сделать из Шалонской армии ядро новой национальной армии, готовой бороться с пруссаками. В тот же день Руэр отбыл в Париж, где столкнулся с недовольством императрицы Евгении, поскольку действовал вопреки ее намерениям.

Через несколько часов Мак-Магону доставили сообщение от Базена, написанное 19 августа. В нем говорилось, что армия Меца не будет оставаться в крепости, а будет прорываться на дорогу в сторону Сент-Мену или Седана и что она уже, скорее всего, выдвинется для соединения с Мак-Магоном. Это злосчастное сообщение повлияло на решения Мак-Магона. Он отменил свое распоряжение о движении в столицу и сообщил об этом правительству в Париже. Он также проинформировал Базена и графа Паликао, что намерен двигаться на Монмеди и через два дня будет в департаменте Эна[2261]. Шалонская армия выступила 23 августа.