Этот разговор между императором и маршалом в очередной раз выявил всю несостоятельность высшего французского командования в этой несчастной войне. Оно не знало истинного положения дел, состояния противника и возможностей собственной армии. Войска Мак-Магона стремились на помощь Рейнской армии, не имея понятия, что происходит в Меце и какие действия предпринимает Базен. Командиры Шалонской армии упорно ставили политические вопросы выше военных, постоянно оглядывались на приказы из столицы и пытались действовать таким образом, чтобы переложить ответственность на других.

В отличие от противника, германское командование располагало точными сведениями о французах и их передвижении. В своих воспоминаниях Мольтке дает яркую картину общего упадка и разложения противника, переменчивости и несостоятельности командования Шалонской армии в принятии решений и их исполнении.

Французская армия уходила все дальше от столицы в северо-восточном направлении. В условиях плохой погоды, недостатка продовольствия и боеприпасов солдаты роптали, их дисциплина и боевой дух падали.

С учетом общего положения, на двадцатые числа августа Четвертой германской армии было приказано двигаться прямо на запад, наперерез противнику, а Третьей армии — остановить движение на Париж и, круто развернувшись в северном направлении, преследовать французов. По плану Мольтке, германские армии должны были все дальше загонять Шалонскую армию на север, к границе с Бельгией, где французы неминуемо должны были либо принять бой, либо сдаться. Таким образом, к решающим дням конца августа в районе Седана французской армии численностью 120–130 тысяч человек противостояла гораздо более мощная армия в составе 220–240 тысяч бойцов.

Следует отметить, что на германской стороне было не только превосходство в живой силе и артиллерии, но и весьма спорное решение относительно выбора места остановки французской армии. Седан хотя и был крепостью, но давно потерял свое оборонительное значение. Его средневековые крепостные стены не могли устоять перед огнем стальных крупповских пушек. Город лежит в утопленной в плане рельефа долине, где река Мёз (Маас), прежде чем повернуть на север, делает своеобразную петлю. Долина реки здесь широкая и болотистая. К востоку и северо-востоку от Седана протекает ручей Живони, за которым лежат густые лесистые горные хребты Арденн, тянущиеся вплоть до бельгийской границы. На другом берегу Мёза — более открытое пространство, здесь проходит железная дорога и расположены небольшие лесные массивы.

Вокруг Седана на холмах разбросаны населенные пункты: на севере — Сен-Манж; на юго-востоке — Базей; на востоке через Мёз — Френуа. Таким образом, город-крепость Седан находится в центре гряды холмов, которые возвышаются над местностью. Это обстоятельство имело чрезвычайно важное значение в условиях качественного превосходства германской артиллерии.

Но Мак-Магон полагал (и Наполеон III соглашался с ним в этом), что изгиб реки, наличие холмистой местности, а также северной дороги через Вринь-о-Буа и границы с Бельгией делают положение армии более безопасным. Примечательно, что когда днем 31 августа генерал Дуэ в разговоре с Мак-Магоном выразил недоумение слабостью позиции своего корпуса на севере у Сен-Манж и потребовал прислать подкрепления и начать работы по рытью траншей, командующий ответил, что не собирается отсиживаться в крепости и будет «маневрировать перед противником». В ответ генерал мрачно заметил, что «завтра противник не даст времени для маневров»[2279].

Однако вернемся к ночному разговору Наполеона III и командующего Шалонской армией. После того как маршал изложил свой план, император согласился с ним, но ответил категоричным отказом на предложение уехать на следующий день в Мезьер. «Я решил больше не разделять свою судьбу и судьбу армии»[2280], спокойно ответил Наполеон III.

На следующее утро в войсках зачитали воззвание императора[2281]:

Рано утром Мак-Магон начал инспектировать позиции корпусов, расположившихся вокруг города. Военный медик доктор Анжэ, прикрепленный к императорскому штабу, в своих заметках написал: «Меня разбирало любопытство, и примерно в десять часов я поднялся на цитадель крепости. Там я увидел, что маршал изучает расположение пруссаков на левом берегу. Я знал, что его предупреждали офицеры штаба, в частности Ашиль Мюрат, кто очень хорошо знал Седан, поскольку прожил в нем два года, что Седан — это мышеловка, в которую нас всех поймали. Я видел, как он поник головой и опустил руки, подобно человеку, которого приговорили к смертной казни. Командующий знал, что Седан — мышеловка»[2282].

Как отмечает французский историк Поль Герио, «над валами крепости, построенными Вобаном еще в те времена, когда артиллерия стреляла на несколько сотен метров, со всех сторон господствовали высоты. То, что называлось цитаделью, было не более чем историческим памятником маршалу Тюренну»[2283].

Справедливости ради следует отметить, что командующий, не рассчитывая на долгое пребывание в Седане, все же был вынужден сделать там остановку. Войска нуждались в отдыхе и пополнении продовольствием и боеприпасами. В городе скопились вагоны с миллионом пайков. Однако удалось разгрузить не более 200 тысяч[2284]. После начала артиллерийского обстрела станции и неразберихи среди железнодорожных служащих вагоны с продовольствием попали к немцам.