были уставлены в пол..

Бай Юй, кажется, догадалась.

— Тебе не нравится, что я в ночной рубашке?!

Она немножко спустила одеяло с плеч.

Призрак отвернулся.

Она накинула одеяло на плечи.

Призрак повернулся.

— Кто бы говорил, — сказала обиженная Бай Юй. — У тебя у самого трусы просвечивают.

Даже если бы покойный Цянь ее услышал, он все равно не знал, что такое трусы, так что он стоял с недовольным лицом и сохранял гордый вид поборника китайской морали.

— Ладно, — вздохнула Бай Юй. — Я сейчас.

Она зашла в комнату и тихо, чтобы не разбудить Ли Лэ, достала плотное пао из серого бархата, которое Юй Ваньсин недавно сшила для нее. Пао было с прямым краем, простое и удобное, его было легко надевать. Одевшись, Бай Юй вышла на улицу.

— Так нормально? — спросила она.

Цянь-гунцзы сморщился и пожал плечами, как бы говоря "Так себе, но ладно, сойдет."

Неизвестно, какой характер имел Цянь-гунцзы при жизни, но такого привередливого и нахального привидения было еще поискать, подумала Бай Юй!

Он снова поманил ее за собой и привел к стене, ограничивающей усадьбу.

Долетев до стены, покойный Цянь преспокойно уехал в нее и исчез из вида.

???

Где-то выпь кричит на болоте…

Серое облачко набежало на луну.

Бай Юй, как дура, стояла ночью между ящиками со строительным хламом.

Молодой хозяин Цянь высунулся из каменной кладки и с неудовольствием посмотрел на нее.

— Ты идешь? — он мотнул головой.

— Я же не умею ходить сквозь стены! — Бай Юй развела руками.

Цянь-гунцзы повернул голову и посмотрел вверх, на трехметровую высоту ограды.

Он закатил глаза и демонстративно ударился прозрачным лбом об стену.

— И нам нельзя выходить из усадьбы! — Бай Юй сделала несколько отрицательных взмахов ладонями.

Похоронный взгляд Цянь-гунцзы сказал ей "Ты такая бесполезная. Зря с тобой связался."

Он повесил голову и в расстройстве чувств поплыл из холодного двора.

Луна скрылась.

Мелкий дождик зашелестел по листьям кустов.

Он начал поливать поникшую фигуру Цянь-гунцзы.

Капли проходили насквозь и падали на землю.

Одинокий призрак печально маячил в пелене дождя.

Прибежал Уи-уи и начал на него сердито лаять.

Он не любил призраков.

Цянь-гунцзы грустно подобрал камень и запустил им в собаку.

Потом он снова поник и растворился среди ночных теней.

Бай Юй побежала за ним, но молодой хозяин Цянь больше не хотел с ней разговаривать.

Бай Юй подбежала к колодцу под утуном и крикнула в него:

— Цянь-гунцзы! Цянь-гунцзы!

Только эхо было ей ответом.

Только дождик шелестел.

Больше призрак не беспокоил Бай Юй.

Бай Юй с тех пор не могла отделаться от мысли, что в истории про похотливого и трусливого Цяня-гунцзы, рассказанной У Маогэнь, больше вранья, чем правды. Он совсем не производил впечатления распутного молодого хозяина, скорее — чопорного сухаря, свысока относящегося к женскому полу. Он же мог прекрасно пройти к ней в комнату сквозь стену, но вместо этого упорно стучал в окно! Было видно, что молодой Цянь даже мертвый соблюдал приличия и считал недопустимым проникнуть в комнату к чужой женщине.

Бай Юй очень хотела узнать, что же на самом деле произошло в поместье больше тридцати лет назад и почему неупокоенная душа Цянь-гунцзы обитает в колодце, а не вернулась домой на небеса.

Однако, призрак Цянь исчез и больше не появлялся.

Очень скоро другие горести и заботы вытеснили эту историю из головы Бай Юй.

Когда в поместье узнали о смерти Сян Ляна, Бай Юй столько плакала, что заболела.

Силы совсем покинули ее, она кашляла и чувствовала, что в ее теле нарастает жар, сопровождающий внутреннее воспаление.

–

*[103] 老子 Лао-цзы (Старый Учитель, Мудрый Старец) (5–4 в. до н. э.) — философ, основоположник даосизма

*[104] 子时 цзы-ши — время с 23 до 1 часа ночи

*[105] 上海人民公园相亲角 ("Уголок знакомств в Народном парке Шанхая") — стена с объявлениями "ищу жену/ мужа" (обычно — для дочери, или сына, или внука)

–

❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀

Маленький театр вне сюжета:

(Лао-цзы, Маркс и Энгельс:) — Пошли в облака играть!.. Конфуций, ты идешь?

(Конфуций, безрадостно:) — Отстаньте, зануды.

— Я вижу облако. Это раз.

— Я вижу облако. Это два.

— Я вижу облако. Это три.

— Я вижу облкао. Это четыре.

— Я вижу… твою мать! Почему у нас правила такие тупые?

— Мы пробовали другие, ничего не получилось.

— Почему?

— Я не помню. Это было лет триста назад.

— Давайте считать не все облака, а только те, которые похожи на слонов!

— Точно!

— Отлично!

…

…

— Ладно. Давайте те, которые похожи на крокодилов.

…

…

— Суки. Теперь они все похожи на слонов.

— Вспомнил. Поэтому триста лет назад и не получилось.

— Я вижу облако. Это раз.

— (со вздохом) Я вижу облако. Это два.

— Я вижу облако. Это три…

ГЛАВА 37. Благочестивые наложницы семьи Сян умерли, но с места не сошли

Мир Древнего Китая был очень красив. В нем был прозрачный воздух, чистая вода в ручьях, леса и зеленые луга.

Высокий бамбук отражался в неспешной воде.

На коричных деревьях цветы распускались в горах.

Волны мыли песок под ясной луной.

Жуки-светляки сновали в проеме резного окна,*[106]

И слышно было, как в роще кто-то перебирает струны циня.

Нигде в 21 веке не увидишь такой красоты.

Древний Китай открывался перед Бай Юй, как нескончаемый прекрасный свиток, нарисованный божественным художником.

Но, твою мать, как же в нем было холодно!

В комнатах по утрам пар шел изо рта!

Люди жались к жаровням и одевались потеплее. И при этом все считали, что так и надо — зимой и должно быть холодно, тем более что здесь в Чу, на юге Китая, она длилась недолго, всего три месяца, и перемежалась слякотью и оттепелями.

Господа старались реже выходить из покоев. Слуги толкались у печей на кухне, болтали и смеялись. Солдаты, оставленные сторожить усадьбу, пили водку.

Страдала только Бай Юй, которая привыкла к центральному отоплению и теплой ванне. К тому же, она сильно простудилась.

Через неделю после того, как семья узнала о гибели Сян Ляна, Ми-фужэнь приготовилась совершить жертвоприношение. Наложницам не положено было заходить в храм предков и участвовать в обрядах, но Ми-фужэнь заставила Бай Юй и Юй Ваньсин стоять пять часов под редким холодным дождем, грозившим превратиться в снег, в пеньковых траурных одеждах без подкладки.

Между белым небом и черной землей из котлов поднимались тяжелые жирные клубы пара и медленно расползались в сером ноябрьском воздухе. На подносах, вывалив языки, лежали головы быка и