свиньи и глядели на всех равнодушными глазами. Мертвая душа плакала, потеряв дорогу домой в вечную обитель.

Они молча наблюдали, как Ми-фужэнь достает из котлов вареное мясо, а потом хриплым голосом кричит, как ворона:

— Сколько листьев в джунглях,

Столько людей на земле…

Кто-то должен умереть!

Мир полон горя.

Жизнь кончается смертью.

Кто-то должен умереть!

В лесу темно и душно,

Мир переполнен людьми…

Кто-то должен умереть!*[107]

Ми-фужэнь бросила в котел печень и другие внутренности петуха, зарезанного Фэн Цзы и-ши, чтобы покойный дух мог их съесть. Тогда дух петуха присоединится к нему в мире инь и будет показывать дорогу к воротам загробного царства.

Бай Юй смотрела на ритуал пустыми глазами. Горе поглотило ее. Холод в это время проникал в нее все глубже. Она забыла обо всем, а когда очнулась, обнаружила, что ее бьет дрожь, и зубы стучат друг об друга.

Она посмотрела на Юй Ваньсин и испугалась.

Ваньсин-цзецзе стояла, прямая и стройная, как молодой кипарис, прекрасная даже в уродливом платье из пеньки. Лицо ее было спокойно, а глаза — пристойно опущены, но губы были мертвенно-синие. Белый и безжизненный, ее чистый профиль был как будто изваян из мрамора, без единой кровинки. На фоне свинцового пейзажа Юй Ваньсин уже сама казалась существом из царства мертвых.

Юй Ваньсин немного повернула голову и искоса посмотрела на подругу. Ее взгляд был тяжелый и твердый, как могильный камень. Сквозь обычную мягкость и безмятежность любимой наложницы генерала Сяна в тот момент проступила ее внутренняя сила, которая не давала ей поступиться достоинством и пожаловаться на холод.

Между тем, Ми-фужэнь куда-то незаметно подевалась.

Темнело, дождь полил сильнее, и ночь была, как холодная вода.

Бай Юй с Юй Ваньсин стояли одни, а лужи на земле тихо покрывались первым тонким льдом.

Ми-фужэнь забыла про них?

Или не забыла?

Посмотрев еще раз на застывшую старшую наложницу, Бай Юй очнулась.

Или фужэнь намеренно убивает соперниц, которых она ненавидит и боится?!

С точки зрения обрядов, это было идеальное преступление. Все женщины были, как положено, в траурных одеждах из пеньки, но молодые наложницы стояли неподвижно под снегом и дождем, а фужэнь непрерывно двигалась возле теплых котлов. Никто не посмеет заподозрить злой умысел. А то, что погода повернула на зиму, это воля неба, винить тут некого.

Мир полон горя, что поделаешь.

Простудились во время жертвоприношения и умерли, но с места не сошли — люди долго будут с уважением вспоминать благочестивых наложниц семьи Сян.

Ми-фужэнь раскрошила в курильницах пахучие травы и села на подушку между жаровнями. После долгого пребывания на улице, ее разморило в тепле.

Когда Бай Юй без стука вошла в спальный покой, Ми-фужэнь мирно спала, привалившись к стене, уронив на пол гадальные бамбуковые палочки. Служанки не посмели заступить дорогу молодой госпоже, они только нерешительно переглядывались.

— А? — сказала Ми-фужэнь, вздрогнув.

Когда она увидела Бай Юй, она затряслась и начала отползать подальше. Младшая наложница была холодная и бледная, как смерть.

— Ты кто?! — закричала Ми-фужэнь, не зная, привидение пришло к ней или человек.

— Я Бай Юй, — ответила Бай Юй, но онемевшие от холода губы только беззвучно пошевелились.

Ми-фужэнь поняла, что спрашивать бесполезно, потому что с того света звук не доходит.

— Уйди. Уйди, — забормотала старшая женщина, вжимаясь в угол.

Больше всего на свете она боялась призраков. На втором месте была Бай Юй.

Призрак мертвой Бай Юй — как мы вообще дожили до такого кошмара?!

Бай Юй не могла говорить, поэтому она отрицательно помотала головой.

Это была бессознательная физиологическая реакция.

Она так замерзла!

А в комнате было так тепло!

Она совсем не хотела уходить!

В комнате у фужэнь горели три пузатые медные печки, наполненные древесным углем. У нее даже была теплая лежанка, которая нагревалась теплым дымом от специальной печи в соседней комнате.

— Не уйдешь?! — с ужасом прошептала Ми-фужэнь. — Но тебе тут нельзя, тебе надо возвращаться домой…

Бай Юй утвердительно кивнула.

Она была согласна, что входить к Ми-фужэнь без приглашения нехорошо, и она очень хотела пойти к себе в домик и залезть под одеяло.

Ми-фужэнь имела в виду, что, раз уж Бай Юй умерла, ей не место на земле, а пора уже отлететь на небеса.

— Я всегда любила тебя, как родную сестру, — захныкала фужэнь, у которой ум за разум зашел от страха. — Я тебя наставляла… заботилась… Зачем ты пришла? Что ты теперь хочешь?

Она попыталась соорудить на своем злобном лице подхалимскую улыбку.

Бай Юй для пробы пошевелила губами. "Ваньсин-цзецзе и я очень замерзли," — хотела сказать она.

— Вансинь… — медленно проговорила Бай Юй, не очень еще владея речевым аппаратом.

— Ты хочешь Вансинь?! Забирай!

Сумасшедшая женщина радостно закивала, не веря в свое счастье, что так легко отделалась от злобного призрака.

— Договорились, — сказала Бай Юй.

Она тоже плохо соображала, потому что мозги у нее не совсем оттаяли. Она была довольна, что фужэнь отпустила ее домой и разрешила забрать Ваньсин-цзецзе.

Утром грудь Бай Юй разрывалась от боли. Надоедливый кашель, который мучил ее не один день, усилился. Она знала симптомы переохлаждения и внутреннего воспаления, потому что ей приходилось подолгу бывать в горах выше снеговой линии. В усадьбе Сянов не было недостатка в лекарствах — имбирь, корица, мед, малина, эвкалипт для ингаляций, жаропонижающие травы. Бай Юй из 21 века вылечила бы свой бронхит за пару дней, но из ее теперешнего тела, ослабленном горем и холодом, болезнь не хотела уходить.

Ей становилось то лучше, то снова хуже.

Юй Ваньсин преданно ухаживала за подругой. Закаленному деревенскому организму старшей наложницы хватило трех дней, чтобы справиться с простудой, остался только насморк.

— Ваньсин-цзецзе, тебе самой еще надо лежать в постели, — говорила Бай Юй.

— Дет, дет, я здодова, — отвечала Юй Ваньсин.

Бай Юй могла бы поправиться, если бы в домике не было так холодно. Тонкие дощатые стены и крыша, крытая деревянной дранкой, совсем не держали тепло. Хворост, который Цуо Су приносил каждый день, быстро сгорал в жаровнях. Позже Бай Юй узнала, что Юй Ваньсин отдавала ей половину своей доли. И все равно хвороста не хватало. Древесный уголь наложницы вообще не получали — Ми-фужэнь забирала все себе.

Она лежала и думала о Ми-фужэнь, которая чуть не заморозила ее и Юй Ваньсин насмерть.

Она думала про то, как чокнутая фужэнь сидит в своей красной комнате среди печек и курильниц, как в крематории, и прячется от призраков.

Она вспоминала, как фужэнь запаниковала, когда Бай Юй шевелила губами, но слов