люди посерьёзнее стоят?

– На такой случай у меня есть ты, – пошутила я, одновременно решив приподнять Никиту в собственных глазах. А то, как только я погрузилась в бизнес, он на фоне своих неудач, стал сам не свой.

– Ты переоцениваешь мои возможности, – предостерёг он на полном серьёзе.

– Знаешь, что я подумала? – зачем-то спросила я и тут же ответила на свой вопрос: – А что если взять и поехать в деревню, где жил Никодим?

От такого заявления Никита даже поперхнулся.

– Зачем? – спросил он.

– Пока не знаю, – призналась я.

– Я не могу понять, чего ты хочешь?

– В смысле?

– Ты не полицейский и даже не частный сыщик, – стал объяснять он. – За каким чёртом лезешь в это дело?

– Не знаю.

– Ты мне хочешь доказать, что розыском может заниматься любой человек? – попытался он угадать.

Я даже испугалась его предположения и заверила:

– Нет, конечно. Просто мне интересно.

– Это такая сфера деятельности, где можно легко заработать большие проблемы, – сказал он очевидное. – Ведь почти всегда имеешь дело с теми, кто нарушил закон с одной стороны, и с теми, кто пострадал от них…

– С преступниками и потерпевшими, – конкретизировала я.

– Причём преступник всегда имеет цель, помешать следствию, – продолжал Никита. – Это не только сокрытие улик и заведомо ложные показания. Тебя могут попросту убрать.

– Я думаю, что до этого дело не дойдёт, – сказала я и больше от вредности, чем подчиняясь здравому смыслу, заявила: – Ты как хочешь, а я поеду в деревню…

– Ты мне не оставляешь выбора, – упавшим голосом сказал Никита. – Ведь прекрасно знаешь, что я тебя одну не отпущу!

– Знаю! – воскликнула я и обвила его шею руками.

– А сейчас спать! – он поддел мой нос пальцем. – Утро вечера мудренее…

Глава 19

– Это что? – спросила я упавшим голосом, пытаясь представить себя за рулём этого раритета.

– Русский внедорожник! – заявил Никита не без гордости.

Он не видел или делал вид, будто не видит моё состояние от созерцания приобретённого им транспортного средства.

Видавший виды «уазик» занял место в дальнем конце двора, став продолжением ряда, стоящих мусорных баков.

– Ты его специально рядом с мусором поставил? – допытывалась я.

– Нет, просто места больше не было, – пояснил он и провёл ладошкой по дверце. На асфальт посыпались лепестки краски.

– Господи! – вырвалось у меня.

– Чего ты заладила? – недоумевал он. – Это машина на все случаи жизни! Но самое главное по пути на неё везде можно найти запасные части…

– Можно было купить такую, на какую они просто бы не понадобились! – сказала я, тут же восхитившись собственной находчивостью. А что, разве не так? Разве нельзя поехать на новом внедорожнике «Ниссан», который ломается раз в сто лет и вернуться? Нет, надо взять такую машину, чтобы в дороге мучиться и наслаждаться тем, что предусмотрительно загрузил её деталями…

– Выкину задние сиденья и уложу туда всё, – стал объяснять он свои дальнейшие действия. – У меня есть на примете один слесарь. Усилит подвеску, поставит решётку впереди…

– Делай что хочешь! – разрешила я упавшим голосом.

– И сиденья я уже купил сюда удобные! – похвастал он, напоследок.

– Пошли уже домой! – взмолилась я, не в силах смотреть на этот луноход.

– Пошли, – легко согласился Никита и напоследок окинул своё приобретение таким взглядом, что я едва не зарычала. Ещё бы, так смотрят на любимую женщину или, по крайней мере, на последнюю модель «Порше»…

Но это было ещё не всё. Вернее сказать прелюдия к тому, что меня ждало дома… Едва шагнув через порог я замерла, поскольку смрадный запах, от которого из глаз брызнули слёзы, вмиг вышиб из меня не только то, что я хотела сказать, но и память о Никитином приобретении…

– Что это? – выдавила я из себя. При этом запас воздуха в лёгких закончился и я, не имея никакого желания вдыхать яд, рванула обратно на площадку.

– Сейчас, окна открою! – пообещал откуда-то из глубины квартиры мой благоверный. Почти одновременно я ощутила, как потянуло воздухом. Дверь со скрипом приоткрыл сквозняк. Я вытянула шею, пытаясь увидеть, что происходит внутри, а ещё мне хотелось узнать, жив или нет Никита, который надышался этой гадости.

Сзади что-то стукнуло, и я обернулась.

– Наконец-то! – воскликнула соседка и объявила: – А я уже и МЧС вызвала!

Причём сказала она это с придыханием, и округляя глаза. Могло показаться, что она даже испугалась своего поступка. Вот прилетит сейчас дракон огнедышащий, которого она неосмотрительно пригласила, и всем устроит Кузькину мать…

Из глубины квартиры появился Никита.

– Это клей такой, – стал рассказывать он, – и заверил: – Сейчас выветрится.

– Как у вас всё легко! – изумилась соседка и шлёпнула себя по бокам руками, отчего её округлости, втиснутые в тесноватый домашний халатик, всколыхнулись, словно гигантский студень.

– Вы нас простите! – взмолилась я, но она даже не стала слушать, а сразу перешла в наступление:

– Вы сейчас проветрите! – повторилась она и скривилась: – Соизвольте! А ничего, что я весь день вдыхала это?

Никита понял её вопрос по-своему и тут же поспешил успокоить:

– Ничего! Это безвредно!

– А-а-а! Ты мне ещё поговори!

– Пойдём! – Я схватила Никиту под руку и увлекла в квартиру, справедливо решив, что лучше задохнуться и умереть, чем свихнуться от порвавших барабанные перепонки децибел и остаток жизни промучиться в психиатрической клинике.

В кухне меня ждал новый удар. Мебель здесь вся была сдвинута к стене, а высвободившееся пространство оказалось занято обыкновенной чугунной ванной. Я впервые увидела её целиком. Вернее обратила внимание на то, как она устроена. До сих пор я даже не имела представления о том, как ванна устанавливается. А оказалось, что у неё есть четыре обыкновенных ножки. Но не это было страшно. И не то, что на застеленном клеёнкой полу были лужи какой-то зловонной жижи. В самой ванной, в растворе с чудовищным запахом, лежало что-то ржавое, похожее на старинный фотоаппарат на треноге. Такие я видела только в кино. Я чувствовала, как Никита смотрел на мой профиль.

Первое, что пришло мне в голову вместе с жаром, что это какая-то деталь стоящего внизу раритета. Но я быстро сообразила, что по габаритам она не войдёт ни под капот, ни в салон нашего замечательного автомобиля и отмела эту версию в сторону. Тогда что? Спросить же Никиту не могла по двум причинам. Чтобы что-то сказать, надо будет вдохнуть побольше той гадости, что в воздухе. Ну а во второе, просто боялась сорваться. Мне казалось, чуть открой я рот, чтобы молвить слог, как из меня просто вырвется животный крик. Нет, мне не было жалко развороченного паркета, ободранных стен и поломанной мебели. Мне было бы плевать на соседей, умудрись