Иванка относилась к отцу легко, даже с иронией, и по крайней мере в одном телеинтервью посмеялась над его зачесом. Она не раз описывала друзьям, как это делается: плешивая макушка, такой голый остров, образовавшийся после хирургической операции на черепе, а вокруг густая поросль, и вот ее зачесывают к центру и назад, после чего все закрепляют лаком для волос. Комический эффект цветовой гаммы продукции Just for Men она объясняла следующим образом: чем дольше ждешь, тем темнее становится волосяной покров. Но Трампа надолго не хватает, и поэтому у него такая оранжевая копна.

Отец и дочь на удивление хорошо ладили. Она была настоящим мини-Трампом (о таком титуле многие теперь мечтали). Она его принимала. Она оказывала ему помощь не только в деловых вопросах, но и сглаживала семейные конфликты. Она облегчала доступ к президенту. Если уж папаша у тебя недоумок и все об этом говорят в открытую, то отчего бы не превратить все в шутку, а жизнь в романтическую комедию… хотя бы отчасти.

По всем законам, Иванка должна была ожесточиться. Она не только росла в неблагополучной семье, но еще эту семью постоянно поливали в прессе. Но ей удалось раздвоиться, причем она жила исключительно в радужной реальности, где к Трампу, как бы его имя ни марали, относились со снисходительной приязнью. Она жила в воздушном пузыре с другими богатенькими, ловившими кайф от общения друг с другом: сначала в частной школе в кругу друзей из Верхнего Ист-Сайда на Манхэттене, потом общаясь с равными в социальном, модном и медийном кругах. Больше того, она заручалась защитой, а также статусом в семьях своих бойфрендов, активно сближаясь с родней всех ухажеров – в том числе Джейми Джонсона, еще до Кушнера, – предпочитая их собственной семье.

Парочке Иванка – Джаред покровительствовала Венди Мёрдок, которая сама была любопытным социальным продуктом (для своего тогдашнего супруга Руперта в первую очередь). Богатая женщина нового поколения стремилась перекроить жизнь руками видной дамы, придавая статусу властной женщины оттенки экстравагантности и noblesse oblige[15], – образ своего рода постфеминистской светской львицы. Для этого ты должна завязывать отношения с другими богатыми людьми, лучшими из лучших, становиться неотъемлемой и ценной частью узкого круга, чтобы одно твое имя вызывало ассоциации… с богатством. Ты не успокаиваешься на достигнутом, а желаешь большего. А это требует постоянных усилий. Ты не продукт лепишь – ты лепишь себя. Ты – собственный стартап.

Именно этим всю жизнь занимался ее отец. Такой семейный бизнес, даже в большей степени, чем торговля недвижимостью.

Объединившись в звездную пару, они с Кушнером сознательно стали себя подавать как фигуры высших достижений, амбиций и удовлетворения в глобальном мире и как представителей нового экохудожественного мышления с филантропическим уклоном. Для Иванки это включало в себя дружбу с Венди Мёрдок и Дашей Жуковой, на тот момент женой русского олигарха Романа Абрамовича, вращавшейся в мире искусства и за несколько месяцев до президентской гонки вместе с Кушнером посещавшей семинар по медитации Дипака Чопры. Она искала смысл жизни – и находила. Эта трансформация нашла свое продолжение не только в запуске собственных линий рабочей одежды, драгоценностей и обуви, а также телевизионных реалити-шоу, но еще и в выверенном присутствии в общественных медиа. Она стала воплощением блестяще координированной мамы, а после избрания Трампа уже выступила в образе члена королевской семьи.

Но главное заключалось в том, что отношения Иванки с отцом не были семейными отношениями в традиционном смысле. Если это и не было откровенной туфтой, то в их основе лежал расчет. Чистый бизнес. Сначала свой бренд, потом президентская кампания, и вот теперь Белый дом – бизнес есть бизнес.

Но что думали на самом деле Иванка и Джаред об отце и тесте?

“Это большая, большая, большая любовь, что сразу видно”, – высказалась Келлиэнн Конуэй, постаравшаяся уйти от прямого ответа.

“Они не дураки” – так на этот вопрос ответил Руперт Мёрдок.

“Они его понимают, я правда так думаю, – размышлял Скарборо. – Они ценят его энергию. Хотя и существует отстраненность”. В том смысле, продолжил он, что у них есть терпение, а вот иллюзий немного.

* * *

В ту пятницу на завтраке с Иванкой и компанией в отеле Four Seasons присутствовала Дина Пауэлл, еще совсем недавно администратор в Goldman Sachs, перебравшаяся в Белый дом.

В первые дни после выборов Иванка с Джаредом встречались с кучей адвокатов и пиар-агентов, большинство из которых, как показалось нашей паре, держались настороженно – не в последнюю очередь потому, что пара не стремилась подстраиваться к чужим советам, а искала лишь те, которые отвечали ее интересам. Большинство советов сводились к тому, что им следует себя окружить – вам надо сблизиться – уважаемыми фигурами из истеблишмента. Иными словами: вы любители, а вам нужны профессионалы.

Несколько раз всплывало имя Пауэлл. Республиканка, эффективный работник, добившаяся серьезного влияния и больших денег в Goldman Sachs, она была антиподом республиканца Трампа. Ее семья эмигрировала из Египта, когда она была еще девочкой, и она свободно говорила на арабском. Карьеру ей помогли сделать стойкие республиканцы вроде техасского сенатора Кэй Бэйли Хатчисон и спикера Палаты представителей Дика Арми. В Белом доме Буша-младшего она руководила персоналом и была помощницей госсекретаря по вопросам образования и культурных связей. В 2007 году она перешла в Goldman, а в 2010-м стала уже партнером, возглавив благотворительный фонд компании – Goldman Sachs Foundation. Повторяя карьеру многих политических деятелей, она стала также продвинутым сетевым менеджером, специалистом по корпоративным общественным связям и пиар-консультантом. Одним словом, она была тем, кто знал нужных людей во власти и хорошо понимал, как эту власть можно использовать.

Неудивительно, что лоббистки и специалистки по связям, оказавшиеся в то утро в Four Seasons за одним столом, проявляли к ней не меньший интерес, чем к дочери президента. Если Иванка Трамп представлялась им фигурой скорее любопытной, нежели серьезной, то сам факт, что она привела Пауэлл в Белый дом и теперь они вот так публично общаются, добавлял ей очков. Это казалось намеком на альтернативу прямолинейному трампизму. По оценке посредниц и пиарщиц, собравшихся в Four Seasons, появился теневой Белый дом – собственная семья Трампа, не покушающаяся на структуру власти, а открыто выражающая ей свой энтузиазм.

После затянувшегося завтрака Иванка направилась к выходу, давая короткие указания по телефону, раздавая теплые приветствия и собирая визитные карточки.

Через несколько недель после его вступления в должность среди друзей Трампа сложилось мнение, что он не ощущает своего президентства, не принимает во внимание нового статуса, не обуздывает свое поведение – это касалось его утренних твитов, отказа следовать написанному на бумажке, жалостливых телефонных обращений к друзьям, содержание которых попадало в прессу, – иными словами, он не совершил “большого прыжка”, как его предшественники. Въехав в Белый дом после сравнительно обычной жизни политиков, они поневоле испытывали благоговение, все постоянно им напоминало об изменившихся обстоятельствах: они вдруг оказались в особняке, окруженные придворной челядью и охраной. Для Трампа же мало что изменилось, в каком-то смысле Башня была даже более удобной и отвечающей его вкусам, чем Белый дом, с такими же слугами, охранниками, царедворцами и советниками под боком и личным самолетом наготове. Большая разница – ты стал президентом! – была для него не столь очевидна.