Сегодня утром я уже разбил одну, это была моя любимая… Они в самом деле очень хрупкие.

Макс аккуратно положил пластинки назад, оставив только одну из них, со знаменитой маркой «Голос моего хозяина». На известном в свое время на весь мир рисунке собачка прислушивалась к вылетающим из граммофонной трубы звукам.

— Это регтайм Скотта Джоплина, — сказал Макс. — Можно я поставлю?

Он снова в упор взглянул на Виктора.

— Конечно, — смутился тот. — О чем речь!

— Мне надо покрутить ручку? — спросил Макс, ставя пластинку.

— Нет, в этом нет необходимости, — улыбнулся Виктор. — Ручка — это просто так, бутафория. Для красоты. Вот кнопка, которая все приводит в движение.

— Нет вопросов, — снова сказал Макс. — Все ясно.

Он опустил иглу на пластинку и нажал кнопку. Из раструба понеслись звуки регтайма.

— Вот это кайфово! — прищелкнул языком Макс. — Классная штука. Не продадите?

— Нет, что вы! — покачал головой Виктор. — Я же вам говорил, это еще дедушкин… Я…

— Да ладно вам! — рассмеялся Макс. — Я просто пошутил, не берите в голову.

Виктор чувствовал себя все более и более неловко. От этого с каждой минутой росло и его раздражение. Он вдруг осознал, что оно усиливается еще и оттого, что Арина слишком долго не появляется. Однако почему-то по-прежнему не решался поторопить ее.

Голубые глаза гостя, на упорный взгляд которых он то и дело натыкался, вызывали в нем странное смятение, заставлявшее его действовать наперекор собственным желаниям.

— Может быть, сядем за стол? — предложил он. — Арина сейчас появится.

— С удовольствием, — охотно согласился Макс.

Арина стояла в спальне, прижавшись спиной к закрытой двери, из-за которой неслись бодрые звуки регтайма. Она ярко накрасилась, одела новое платье, изобретательно, на скорую руку сшитое из оконной шторы.

Ничего не выражавшее, словно застывшее лицо ее было устремлено куда-то вдаль, казалось, вся она находится бесконечно далеко от этого дома и всего, что происходит в нем.

На самом же деле с первой минуты появления Макса Арина напряженно прислушивалась к малейшему звуку, долетавшему из гостиной. Она знала, что ей давно уже пора выйти, но все медлила, замерев у хрупкой перегородки, отделявшей ее от обоих мужчин, и вперив неподвижный невидящий взгляд в пространство.

Только иногда глубокие, как перед погружением в воду, вдохи выдавали жизнь в этой внезапно окаменевшей статуе.

12. Тусовка

Здоровенный тридцатилетний мужик по прозвищу Кипа стоял на маленькой площади перед баром «Перекресток» и, почесывая затылок, уныло смотрел на надпись «Закрыто», выставленную в окне бара.

На самом деле Кипу звали редким именем Игнат, но никто его никогда по имени не называл, с малолетства звали только так — Кипа. Дело в том, что еще в далекие отроческие годы он широко раздвигал руки и пояснял при этом, что, когда вырастет, хочет иметь вот таку-у-у-ую кипу денег. Так оно и пошло, прилипло к нему погоняло намертво.

Из груды картонных ящиков, сваленных за углом здания, выбрался какой-то жеваный засаленный парнишка лет семнадцати по имени Муса и, позевывая, лениво приблизился к Кипе. Происхождения Муса был неизвестного, ясно только, что не здешнего, а какого-то азиатского. Как он сюда попал, где и на что живет, этого вообще никто не знал.

— Я здесь уже полдня ошиваюсь, — смачно сплюнув, сообщил он. — И хоть бы хрен. Слышь, мужик?

— Не глухой, — ответил Кипа,

Он извлек из кармана мятую пачку сигарет, вынул из нее последнюю сигарету, сунул в рот. Пустую же пачку неспешно скомкал и запустил в окно бара. После чего с удовлетворением закурил, задумчиво глядя на заходящее солнце.

— Полдня, говоришь? — наконец произнес он.

— Не меньше, — подтвердил Муса. — Он же всегда был открыт по воскресеньям. Слышь, мужик?

— А сегодня вроде воскресенье, — неуверенно предположил Кипа.

— Конечно воскресенье, — согласился Муса и снова ловко сплюнул сквозь зубы. — Вчера была суббота, слышь, мужик, здесь такая тусовка нарезалась, полночи, говорят, зажигали.

— Вот оно что, — загадочно произнес Кипа и с наслаждением затянулся.

— А я чего говорю, — почему-то обрадовался Муса. — Уж сто раз можно было проспаться, слышь, мужик. Чего он не понимает, что здесь люди ждут! Подляк он сраный, вот кто он такой, этот Игорь!

— Ты, парень, не базлай, — строго сказал Кипа. — Игорь, блин, это человек, я его знаю уж лет десять. Он тебя, блин, всегда поймет и всегда тебе нальет, что бы ни было. Ты меня, понял?

— А я говорю, что он подляк! — упрямо настаивал Муса. — Вон какую подлянку нам гнет!

При этом на всякий случай отступил от Кипы на пару метров.

Неизвестно, чем бы окончился этот спор, если бы сзади них в этот момент с отвратительным скрежетом не затормозил старый, когда-то серебристый «вольво» с разбитой фарой. Заднее левое крыло у него было почему-то покрашено в светло-серый, а точнее, грязно-белый цвет. Из машины выкатился средних лет небритый мужичонка, Павел Семенович Козлов, которого все знали как Пашу-козла, и с изумлением уставился на закрытую дверь.

— Охренеть можно, закрыто! — воскликнул он, дергая себя от удивления за кончик большого красного носа. — Это что ж такое делается?!

Муса, которому в принципе было все равно с кем и о чем спорить, немедленно прицепился к нему.

— Ты чего, Козел, ваще, с неба свалился?! — яростно затрещал он. — У человека чего, не может быть выходного?! Он чего, подписку тебе давал въёбывать тут круглый год без выходных?! Не может, значит, он раз в жизни отдохнуть маленько только потому, что у какого-то козла в глотке пересохло?!.

— Да нет, может, конечно, — оправдывался сраженный всеми этими аргументами и неожиданным натиском Паша-козел. — Чего ты разорался-то? Пусть себе отдыхает. Кочемай, Муса!

Муса тут же успокоился, столь же быстро, сколь и взъярился секунду назад.

Наступила пауза.

Теперь все трое в безнадежном унынии разглядывали закрытую дверь.

— Сука, но почему именно сегодня! — простерши руки к небу, неожиданно горестно завопил Паша-козел. — Почему именно сегодня, когда у меня бабло кончилось?!. Вон, бензин гребаный залить не на что!

Ни у кого не нашлось ответа на этот вопрос.

— И, главное, тусовка у нас такая крутая нарезается, — неожиданно поддержал его Муса. — Сейчас бы ништячно бухнули, да?

— Зашибись они все в сраку, пиздоболы! — подвел наконец итог Кипа, причем было не совсем ясно, кого именно он имеет в виду. — Единственное нормальное место на всю Зеленую зону, и то закрыто!

13. Тост