девушки. Я внимательно вглядывалась в каждого появлявшегося в коридоре мужчину и без труда узнала высокого молодого человека с темными волнистыми волосами, то бишь нужного мне Никиту Дмитриевича Иванникова. Я немного подождала, пока стайка молодых людей, попрощавшихся друг с другом после занятий, слегка рассеялась, и Никита Иванников в одиночестве пошагал по коридору. Довольно быстро, надо сказать. Я, едва поспевая за нужным мне объектом, окликнула его уже у самой лестницы, ведущей на первый этаж:

– Никита Дмитриевич?

Он тотчас оглянулся и окинул меня с ног до головы удивленным взглядом.

– Да?

Я продемонстрировала свое удостоверение:

– Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Где мы можем поговорить?

Иванников внимательно посмотрел на мое удостоверение.

– Вы частный детектив? – уточнил он.

– Да, но в особых случаях я имею право вести расследование на правах официального следствия.

– А сейчас какой-то особый случай? – Иванников недоуменно посмотрел на меня. – Я вроде бы ни в каком криминале не замешан.

Я внимательно посмотрела ему в лицо, но не смогла прочесть на нем ничего, кроме искреннего недоумения. Ну и легкой досады на то, что его задерживают. Крепкий орешек. Или хороший актер?

– Это касается вашей работы в гимназии, – сурово сообщила я. Брови Иваникова взлетели вверх.

– Я там давно не работаю!

– Ну, во-первых, не так уж и давно, – жестко парировала я, – а во-вторых, давайте все же спустимся во двор и там спокойно все обсудим. Как раз и погода стоит чудесная, а свежий воздух заодно и вашу память освежит.

Иванников посмотрел на меня как на сумасшедшую и, сдвинув брови, начал молча спускаться по лестнице. Я шла рядом с ним бок о бок, не переставая присматриваться к подозреваемому номер один. Вот теперь он явно занервничал. Видимо, мое упоминание о гимназии попало-таки в цель.

Мы вышли во двор, и Иванников вопросительно посмотрел на меня.

– Присядем, – предложила я, кивнув на ближайшую скамейку неподалеку от корпуса. Мы расположились на скамейке, и Иванников, мрачно глядя на меня, спросил:

– И что же это за особые обстоятельства, связанные с моей работой в гимназии? На меня пытаются повесить кражу исторических архивов или базы данных учащихся?

Иванников ерничал, но его взгляд оставался настороженным и, пожалуй, даже испуганным.

– Когда вы в последний раз виделись с Колоярцевой Антониной Сергеевной? – резко спросила я, не собираясь развивать тему о гипотетических кражах школьного имущества.

– С кем? – изумленно спросил Иванников и несколько секунд неотрывно смотрел на меня, наморщив лоб. Я не сочла нужным давать какие-либо пояснения, просто ждала, когда к моему собеседнику вернется память.

– А, с этой старой грымзой. – Иванников недоуменно хмыкнул. – Да не виделся я с ней с тех пор, как уволился из этой помойки, в которую она превратила классную школу. Зачем мне с ней встречаться?

– К этому вопросу мы вернемся позже, – холодно отозвалась я, а Иванников с подозрением посмотрел на меня.

– Она что, и после этого решила не оставлять меня в покое?

– После чего? – уточнила я.

– После того, как я написал заявление по собственному желанию, – раздраженно пояснил Иванников. – Она добилась чего хотела, после моего ухода в образцово-показательной гимназии не осталось смутьянов и дебоширов, извращающих учебный процесс. Так что ей теперь-то нужно?!

– Теперь ей уже ничего не нужно. – Я резко повернулась к своему собеседнику и уставилась ему прямо в глаза. – И вы это прекрасно знаете, так что прекратите ломать комедию и отвечайте на мои вопросы!

– Какую комедию, вы о чем?! – Иванников так натурально хлопал глазами, что я на миг усомнилась в собственной непогрешимости. Но только на миг. Ну уж нет, голубчик, сейчас я тебя дожму.

– Антонина Сергеевна скоропостижно скончалась несколько дней назад. – Я пристально смотрела в лицо своего собеседника, наблюдая за его реакцией. Она не заставила себя ждать. Иванников резко отпрянул и уставился на меня расширившимися от ужаса глазами.

– Вот как… – протянул он наконец и тут же выдал непревзойденное в своей логичности заключение: – Мне, конечно, жаль, что она умерла, хотя не могу сказать, что я огорчен.

– Зачем вы приходили к Колоярцевой домой за несколько дней до ее смерти? – тотчас спросила я, чтобы не дать ему опомниться.

Тот вновь оторопело уставился на меня. Казалось, мой вопрос изумил его куда больше, чем известие о смерти бывшей коллеги.

– Я?! – прокричал он, внезапно вскочив и встав напротив меня. – Я приходил к ней домой?! Да я понятия не имею, где она живет! То есть жила…

– Сядьте! – резко сказала я. – И перестаньте кричать.

Иванников послушно плюхнулся на скамейку, тяжело дыша и опасливо косясь на меня.

– Вы пришли домой к Антонине Сергеевне, между вами произошел конфликт, и она вас выставила, – заявила я тоном, не терпящим возражений. – А теперь отвечайте, чего вы хотели от Колоярцевой?

Иванников молча смотрел на меня, качая головой.

– Чушь какая-то, – тихо произнес он наконец. – Говорю вам, я никогда не приходил к ней домой, и я действительно не знаю, где она живет. И знать не хочу.

– Прекратите, Иванников, – твердо сказала я, подпустив в голос металлические нотки. – Соседи Антонины Сергеевны видели и слышали, как вы с ней ссорились. Они же вас и опознали.

Внезапно Иванников успокоился и расселся на лавочке, облокотившись на спинку и положив ногу на ногу.

– Пить меньше надо вашим соседям, – заявил он, глядя на меня насмешливо и злобно одновременно. – Назовите время, когда я, по словам ваших свидетелей, был у Колоярцевой, и я скажу вам, где действительно находился в это время. Я постоянно на людях, и меня наверняка видели десятки свидетелей.

Вот теперь его логика действительно была безупречна, и я не нашлась что возразить. Кроме того, насчет соседей я сильно погорячилась. Сцену конфликта Колоярцевой с неким молодым человеком видела только ее пожилая соседка Алевтина Романовна, и только она могла бы его опознать. А я так и не удосужилась показать фотографию Иванникова наблюдательной пожилой даме.

– Что-нибудь еще? – Иванников бросил взгляд на часы.

– Где вы находились в день, когда умерла Антонина Сергеевна? – спросила