Запах Салливана окутывает меня. Это как открыть флакон духов, но это запах его кожи, его пота, его дыхания, его простыней… Я улавливала его и раньше, когда мы танцевали, когда целовались, когда я садилась в его машину, но теперь я вхожу в его комнату и пропитываюсь им, делая полные, глубокие вдохи, от которых кружится голова.

В отличие от спальни брата, в спальне Салливана царит порядок. Его кровать убрана, подушки взбиты, а покрывало заправлено. На тумбочке лежат несколько книг, сложенных стопкой. Если я хочу что-то узнать, мне придется не просто осмотреться.

Я подхожу к кровати и изучаю корешки книг. События «Черного лебедя», биография Стива Джобса и «Атомные привычки»…

Я пролистываю последнюю, отмечая, что почти на каждой странице Салливан выделил отрывки разноцветными маркерами.

― Ботаник… ― шепчу я, улыбаясь про себя, когда закрываю книгу и кладу ее на место.

Я бы не назвала Салливана любителем подчеркивания. Но, тем не менее, он неплохо учился для человека, который делал вид, что ему наплевать.

Стоять так близко к кровати ― все равно что стоять рядом с самим Салливаном. Я могу сказать, какую подушку он использует чаще всего, потому что она более плоская.

Импульсивно я откидываю покрывало и проскальзываю на его простыни. Я опускаю голову на его самую используемую подушку и натягиваю одеяло на голову.

Черт возьми, как же здесь опьяняюще пахнет.

Голова кружится, как будто я надышалась краской.

Запах Салливана ― дикий, теплый и восхитительный. Он вызывает в памяти карусель образов: глубокие темные глаза, медленное движение его волос, когда он откидывает их назад, его сильные предплечья, когда он подворачивает рукава, блеск его зубов, когда он улыбается мне…

Мои бедра сжимаются под одеялом.

На мне футболка большого размера и свободные шорты.

Легко просунуть руку под пояс этих шорт и опустить ее вниз, туда, где все нагрелось и пульсирует…

Это неправильно во многих смыслах, я это осознаю.

Я не должна была приходить в комнату Салливана. Я не должна лежать в его постели.

Но теперь, когда я здесь, его запах на подушке ― это чистая эйфория. Я могу вдыхать его снова и снова, и никто не узнает.

И кому будет плохо, если я слегка прикоснусь к себе?

Я не голая, не пачкаю его простыни…

Я просто слегка надавливаю пальцами в том месте, где это ощущается лучше всего, в то время как моя киска сжимается, а бедра слегка покачиваются…

Я вообще почти не двигаюсь, в основном просто лежу здесь.

В конце концов, Салливан сказал, что я могу делать все, что захочу…

Я вдыхаю и выдыхаю, закрыв глаза, вспоминая, как его губы касаются моих волос, как его дыхание щекочет мне ухо…

Держи, красавица…

Он просто передавал мне соль, но от этого все мое тело воспламенилось.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то называл меня ласково, касался моей руки или приглашал на танец…

Что плохого, если я притворюсь, что все по-настоящему, хотя бы на мгновение?

Мои губы приоткрываются, когда я вспоминаю два наших поцелуя. В первый раз я едва успела ощутить тепло и мягкость его губ, как все закончилось. Во второй раз, когда он наклонил голову ко мне, я напряглась, беспомощно замирая от предвкушения. И даже тогда меня снова поразило, что чьи-то губы могут прижаться к моим менее чем на секунду и украсть все мое дыхание.

Это был целомудренный поцелуй.

Я представляю себе то, чего на самом деле никогда не было: его рот открывается, его язык касается моих губ… и я стону, лаская себя, мои пальцы влажные и скользкие…

Я думаю о том, как его взгляд прошелся по моему телу, когда я сказала, что он не знает моего размера.

Я уверен, что знаю…

А потом я вспоминаю его вспышку раздражения от того, что рука Ангуса коснулась моей…

Оргазм удивляет меня, расцветая в животе, словно цветок, мои легкие полны запаха Салливана.

Я не хотела заходить так далеко, но так легко кончила.

Как только это начинается, остановиться уже невозможно. Наслаждение заливает мое тело. Я впитываю его до последней капли, пока оно не улетучивается…

Смущаясь, я выскальзываю из кровати и поспешно поправляю постель, тело все еще горячее, голова легкая и плывет.

Ух ты. Давно такого не испытывала…

Что ж, это хорошо. Теперь будет легче выбросить его из головы. Я могу успокоиться и перестать вести себя как влюбленный подросток.

У меня есть подписанный контракт с Салливаном.

И хотя условия этого договора немного нестандартны… тем более я должна помнить, что все это иллюзия.

Неважно, насколько приятны некоторые аспекты нашего общения или какие моменты неожиданной близости могут возникнуть, Салливан хочет от меня одного и только одного ― доступа к Ангусу.

Я не могу позволить себе забыть об этом.

Салливан не забывает.

Каждый раз, когда мы оказываемся слишком близко друг к другу, например, в коридоре или на кухне, он резко обрывает разговор.

Мне нужно делать то же самое. Мне нужно охранять свои границы, как дамбу, иначе волна, вызванная удивительной способностью Салливана притворяться, что он обожает меня, смоет меня, и когда все это закончится, я останусь одна, выброшенная на сушу, тоскуя по тому, чего никогда не существовало.

Пока я даю себе это обязательство, я пробираюсь в ванную Салливана, чтобы изучить его туалетные принадлежности и даже аптечку за его зеркалом.

Когда я нахожу капу в пластиковом футляре, меня трясет от смеха. Еще одно доказательство того, что великолепный Салливан ― обычный человек.

Это действительно успокаивает.

Наконец, я заглядываю в его шкаф и обнаруживаю небольшой выбор дорогой одежды. У него три костюма, включая тот, что был на нем сегодня, и две пары парадных туфель. Это на одну больше, чем у меня, но все же…

В старших классах казалось, что у него есть все, что угодно, что его жизнь похожа на сказку. Когда я встретила его снова, казалось, что он излучает уверенность и успех.

Теперь я вижу, насколько хрупка его жизнь. Его BMW уже довольно старый, хотя он поддерживает его в идеальном состоянии. Вчера вечером я заметила, что экран его телефона треснул.

Могу поспорить, что он прикладывает немало усилий, чтобы покрыть свои расходы на беспощадном рынке недвижимости Лос-Анджелеса, где, то густо, то пусто. Особенно если он оплачивает счета брата и отца…

Каким-то странным образом это наполняет меня решимостью сделать все, что необходимо, чтобы обеспечить