осесть. В театре, как вы можете догадаться. О да, двадцать лет назад на сцене она сияла как истинная звезда! Потрясающий талант, могу я вам сказать. Можно сказать, мы дружили – встречались в городе, общались семьями. До тех пор пока Оленька не попыталась охомутать моего супруга. Мне это категорически не понравилось! И я дала подруженьке от ворот поворот.

– Вот как… – только и смогла заметить я.

– Да-да. Но это – дело минувших лет, – продолжила Зинаида Павловна. – Удивительно, что около года назад Оленька обо мне вспомнила и позвонила. Если быть точнее – в середине апреля, то есть… получается, девять месяцев прошло.

Тут я насторожилась еще больше. Около года назад? Восемь с половиной месяцев назад Валентина забеременела. А теперь суррогатная мамочка исчезла. А Ляля общается с обоими ее мужьями – собственными глазами видела. Общалась, если быть совсем точной – второй муж был убит. Что ж за клубок-то такой!

– И по какому поводу она к вам обратилась? – уточнила я.

Зинаида Павловна возмущенно всплеснула руками:

– Она у меня выясняла, к кому стоит обратиться в гинекологии! В лаборатории! По какому вопросу – не знаю, но говорила, по очень деликатному. Она что, ЭКО решила сделать?

Опаньки. Это что ж творится-то? И тут гинекология. Экстракорпоральное оплодотворение. Именно то, как забеременела Валентина. Нет, с Петром Ивановичем определенно надо встретиться. А заодно побывать и в отделении, связанном с ЭКО.

– А почему обратилась к вам?

– Она прекрасно знала, что мы с супругом были знакомы практически со всеми важными и влиятельными людьми в Тарасове.

– И что, вы ей посоветовали кого-то?

– Нет, конечно! – возмутилась Зинаида Павловна. – Еще я этой змеище не помогала!

– Спасибо, – кивнула я. – Вы мне очень помогли.

Во всяком случае, пищи для размышлений достаточно. И кстати, не могла ли эта… Ляля подкатывать, скажем, к Антону? К Марининому мужу? И что, она намеревалась залететь от него – в ее-то возрасте?

– А теперь давайте вернемся к вашему кольцу.

– Кольцо лежало там, – наманикюренный пальчик мадам ткнул в вишневый столик.

– Вы уверены? – уточнила я. – Просто здесь так много… ммм… вещей… Может, вы его положили в другое место? И забыли.

– Милочка, я не страдаю склерозом, – вздернула нос Зинаида Павловна. – Я имею ясную голову и точно знаю, что и куда кладу. Перед сном я делала свои обычные процедуры: массаж лица, маска для лица, маска для рук, крем для лица и ухаживающее масло для рук. Кольцо мне мешало. Передавило палец. Я его сняла, положила на столик и, закончив процедуры, отправилась в постель.

– Хорошо, – вздохнула я.

Открыв прихваченный из дома чемоданчик, я достала лупу, пинцет, перчатки, ленту для снятия отпечатков пальцев, порошок для их выявления и проявитель, а также несколько колбочек с пробками. Осмотр начала с пола, так как пока буду осматривать столик, могу растоптать все улики, оставшиеся после того, как здесь в буйстве скакала Зинаида Павловна.

На полу обнаружилась только пара рыже-белых шерстинок да несколько крошек чего-то похожего на штукатурку или цемент. Осмотрев пол, перешла к столу. Конфетные фантики меня жутко раздражали. Поэтому, бегло осматривая каждый из них, я с легким злорадством скидывала их прямо на пол, под недовольное сопение хозяйки.

Надолго ее не хватило:

– Вы бы не могли этого не делать? – резко спросила она.

– Чего именно? – невинно захлопала глазами я.

– Не кидать бумажки на пол! Для этого есть мусорка, уважаемая! – Зинаида Павловна ткнула пальцем в плетеную корзину, стоящую под столиком.

– Да? Тогда почему вы сами не используете ее по назначению?

Ада Францевна втянула голову в плечи, ожидая шквал ругани. Но Зинаида Павловна, покраснев от возмущения и бессилия, промолчала. Апеллировать ей было нечем.

Я продолжила перебирать и выкидывать бумажки. На столешнице также обнаружилась шерстинка, идентичная найденным на полу. Я вспомнила наш с Адой Францевной разговор в машине и начала кое-что подозревать. Чтобы проверить свои подозрения, распылила на стол порошок для выявления отпечатков пальцев. Отпечатков было достаточно много, но обнаружилось и кое-что поинтереснее.

– Хм… Зинаида Павловна, скажите, пожалуйста, у вас ведь был хорек? Как он пропал? – Я повернулась к хозяйке особняка.

– Был, – кивнула та. – Морис пропал одиннадцать дней назад. Уборщица чистила его клетку и, вероятно, не слишком вежливо отнеслась к моему малышу. Поэтому он укусил эту бездарность, выскочил из клетки и убежал.

– Где сейчас эта уборщица? Я бы хотела с ней поговорить.

– Я уволила идиотку в тот же день, – надменно сообщила Зинаида Павловна.

– Понятно, – я порылась в чемоданчике и, отыскав там фонарик, встала на четвереньки.

– Что вы делаете? – ужаснулась генеральша, увидев, как я с фонариком на четвереньках обхожу комнату по периметру, заглядывая под мебель.

– Работаю, – не слишком вежливо отозвалась я.

Пусто. Значит, меняем тактику. Я встала в дверях и принялась обходить комнату по часовой стрелке, заглядывая в каждый ящичек, в каждую щелочку и тщательно осматривая каждую полку. Так полицейские действуют, когда проводят обыск.

Пожилые дамы с одинаково круглыми глазами молча наблюдали за моими манипуляциями.

Удача улыбнулась мне, когда я осмотрела уже большую часть комнаты. За одной из прикроватных тумбочек в импровизированном гнезде из какой-то ткани спал сладким сном хорек Морис.

Я тихо, чтобы не спугнуть животное раньше времени, подошла к женщинам.

– За той тумбой спит хорек, – я ткнула пальцем в тумбочку. – Как его поймать, чтобы он не испугался и не убежал?

– Мой Морис! – прошептала Зинаида Павловна. Голос ее дрогнул. – Нужно поскорее достать оттуда моего малыша! Давайте я попробую.

С невероятным проворством дама, растеряв все свое высокомерие, выудила из коробки прочные прорезиненные перчатки.

– Вдруг он меня не узнает и решит кусаться, – пояснила она.

Оттуда же были извлечены пакетики, судя по всему, с хорьковыми лакомствами.

Тихой сапой Зинаида Павловна подкралась к тумбе и, заглянув за нее, прошептала:

– Морис, маленький мой! Мамочка принесла тебе вкусняшку! Морис! Кис-кис!

Я наблюдала за побудкой чуть в стороне. Женщина погладила зверя. Тот медленно открыл черные