– Да, была такая машинка, – едва глянув на фотографии автомобиля Голубевой в мобильнике Бодрякова, кивнул мастер-приемщик.

– Когда была? Кто пригонял? Как расплатился? – засыпал приемщика вопросами капитан.

– В смысле, как расплатился? Деньгами, как еще? – удивленно моргнул приемщик.

– В смысле: наличными или банковской картой?

– Ой, – парень поддернул лямки великоватого комбинезона, растерянно поморгал. – Надо смотреть по компьютеру, в программе. Я уже не помню.

– А когда это было?

– В прошлую мою смену.

– А смена прошлая когда была? – спросил Бодряков, еле сдерживая раздражение.

– С восьми вечера воскресенья до восьми утра понедельника.

– Ага… Стало быть, машину пригнали с воскресенья на понедельник, правильно я понимаю?

Они переглянулись с Аней. Время смерти Марии Никулиной приходилось как раз на ночь воскресенья. Точно до часа эксперт указать не мог, потому что ночь была очень теплой и влажной. Но что это случилось воскресной ночью, он не сомневался.

– Пригнали ее, пригнали… – Парень оседлал высокий стул за высокой стойкой администратора и энергично щелкал мышкой. – Вот, есть время регистрации. Пригнали ее в четыре утра понедельника. Забрали минувшей ночью.

– А что так?

– В смысле? – поднял парень на них вопросительный взгляд.

– Что не сразу забрали?

– Так нанесение защитного слоя требует времени.

Приемщик глянул на них с упреком, качнул головой и пробормотал едва слышно: дилетанты.

– Оплатили как?

– Наличными оплата. – Ответ разочаровал. – Да, все так, наличными.

– А можно узнать имя заказчика?

Бодряков, которому не нравилось разговаривать с приемщиком из-за высокой стойки, обогнул ее и встал с ним рядом, пытаясь заглянуть в монитор. Но шрифт программы был слишком мелким. Он ничего не рассмотрел. Парень покосился и сел так, чтобы плечом закрыть обзор наглому капитану.

– Имя! Заказчика! – прошипел зло Бодряков.

– Голубева Екатерина Семеновна, – прочитал приемщик с монитора, водя по нему пальцем.

Ане показалось, что у Бодрякова в этот момент подогнулись коленки. Он привалился плечом к стойке.

– Что? Прямо сама Голубева в четыре утра машину пригнала? Екатерина Семеновна? – Он выкатил нижнюю губу и с сомнением покачал головой. – Не верю. Может, водитель ее? Паренек такой молодой, симпатичный, мускулистый, вроде тебя.

Аня еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Впервые слышала, что Бодряков говорит комплименты. И кому? Мужчине!

– Ну да, парень пригонял. Он же и забирал, судя по записям, – разговорился приемщик. Осторожно покосился на свои хилые руки, болтающиеся в широких рукавах футболки. – Данилой зовут. Четыре утра. Народу немного. Поболтали о том о сем.

– Спасибо, – сердечно улыбнулся Бодряков, хлопнул парня по сутулой спине. – Это, собственно, все, что я хотел услышать.

Они вышли из автомобильного салона в душный вечер. Молча прошли на стоянку, где Бодряков оставил свой автомобиль. Одновременно глянули в низкое серое небо, напоминающее бетонный потолок.

– Будет дождь, Малахова? – спросил Бодряков, покосившись на ее голые коленки.

– Вряд ли, товарищ капитан. – Она зашла за машину, чтобы его не раздражать. – А это вы к чему?

– А это я к тому, Малахова, что по бездорожью в дождь сложно добираться. А у меня задние протекторы лысые почти. Ты же понимаешь, да, что мы с тобой сейчас не можем расстаться?

Она покраснела, молча кивнула. Опасная смелая мысль, что она бы с ним не рассталась и потом, была изгнана, едва появилась.

– И понимаешь, что мы сейчас с тобой должны поехать и навестить юркого парнишку, который хотел с нами поиграть в Сусанина в заказнике. – Бодряков поскреб отросшую за день щетину. – Понимаешь, да?

– Так точно, товарищ капитан.

– Тогда полезай в машину, Малахова, полезай.

Они расселись. Бодряков завел двигатель. Покосился на ее коленки.

– И чтобы я больше тебя в этих штанах не видел!

Он проснулся в отвратительном настроении. Проснулся много позже, чем ему предписывали правила. Правила, установленные отцом и братом отца. Плевать! Ему надоели эти чертовы навязанные ему правила. Надоела жизнь в лесу. Он возвращается.

Отец глупец! Данила даже зло хихикнул, поняв, что получилось в рифму. Да, он теперь так и станет его называть про себя: отец-глупец. О чем он думал, когда запирал его в этом заказнике? Что Данила станет на путь исправления, в одночасье превратится в эдакого Рэмбо? Благородного, сильного, честного?

А он пытался, если что! Пытался стать лучше, чище. Но не вышло! Даже в этом забытом Богом медвежьем углу, вдали от соблазнов, ничего не вышло. Он опять накосячил! И попробуй, докажи, что он накосячил из добрых побуждений. Кто ему поверит? Отец? Дядька? Не-ет. Вряд ли. Их гнев будет праведным и обоюдным. И теперь-то отец уж точно отправит его в армию.

И стоило тогда торчать здесь все это время?

Данила сбросил с узкой кровати ноги, резко сел, глянул в окно. Ветки деревьев мотало сильным ветром. С востока заходили грозовые тучи. Если пройдет дождь, то такси сюда не поедет. Его уже предупредили, что следующий вызов будет стоить ему дороже. Потому что водитель, сделавший в этот заказник три рейса, повредил заднюю левую дверь. И за ремонт ему теперь придется платить самому. И он сильно ворчал, когда вез его сюда.

Данила, конечно, мог бы угнать машину у дядьки. Она все равно стояла без дела. С полным баком бензина, он проверил. Машина была не заперта. Он мог бы доехать на ней до города. Оставил бы ее на одной из городских парковок, а потом позвонил. Все бы объяснил и попутно извинился.

Но беда в том, что не было ключей. Он перерыл весь дом от подвала до чердака. Обшарил все сундуки, роясь во всяком тряпичном хламе, провонявшем нафталином. Ключей не было! Видимо, дядька таскал их все время с собой. И зачем ему ключи от машины в чаще леса?

Этот вопрос – зачем – Данила задавал и себе. Не единожды с прошлой ночи. Он измучил себя этим вопросом.

Зачем?

Зачем он вернулся сюда после того, как забрал чужую машину с автосервиса и загнал ее в тупик в одном из гаражных кооперативов?! Зачем он вызвал такси и снова вернулся сюда, идиот?! Он же был в городе. Чего проще: приехать домой, завалиться спать, а утром выйти к завтраку как ни в чем не бывало? Ну, поорал бы отец, и что! Он бы ему все объяснил. Все! И главное, рассказал бы, что то место, куда отец отправил его на исправительные работы, вовсе не безопасное. Там гибнут люди! При странных весьма обстоятельствах гибнут!

А дядя – молчун хренов, который должен был обеспечивать безопасность Данилы, почти не появляется. И будто и не замечает, что творится у него под носом. Будто не понимает, что происходит во вверенном ему хозяйстве. А вот Данила понял сразу. Или почти сразу. И именно поэтому он сейчас отсюда уедет. Вызовет такси и уедет. И плевать ему на угрозы отца и…