попасть на три-четыре фуршета. Они прекрасно разбирались, где что подают и где как кормят.

С трепетом ожидаемый скандал не заставил себя долго ждать.

– Кошка помойная, которой на лапу наступили, визжит музыкальнее, чем ты поешь, – заявила поп-звезда Наталья Данина своей давней подруге, а позже злой врагине Люде Кош. И была по-своему права.

– В помойных кошках ты специалист. Твои родственники, – небрежно парировала Люда.

– Чего? – уперла руки в бока Наталья.

– Ты, шлюха дешевая. Я тебе дорогу пробила! Ты мой репертуар своровала. У тебя голос, как у козы! – выдала тираду на одном дыхании Люда Кош. И тоже была права.

– А ты… – Наталья запнулась. Рука ее потянулась к бокалу с шампанским, и нетрудно догадаться, кому предназначалось его содержимое.

– Девочки, поспокойнее, – встрял между ними певец Ваня Пенин. – На вас люди смотрят!

– Чего? – воззрилась на него, как на надоедливого таракана, Люда Кош. – Ты чего лезешь? Тебя чего, сегодня в зад недоимели?

Челюсть Вани выпала и непроизвольно задвигалась.

– Вот кошелка! – завизжала Наталья Данина и с размаху выплеснула шампанское в соперницу. В последний миг рука дрогнула, и пенный напиток оросил лицо и костюм Пенина, осел на его слегка подкрашенных губах.

– Ой, – плаксиво воскликнул Пенин.

Замелькали фотовспышки. Заработала видеокамера. Загалдели восторженно журналюги – они питались скандалом, его благотворной энергией, как вампиры питаются свежей кровью. Завтра читающую газеты и смотрящую телевизор публику ждет праздник души.

Люда примеривалась, чем бы швырнуть в обидчицу. Но тут налетели люди, со смехом, шуточками и прибауточками растащили двух взбешенных фурий в стороны.

– Нет, ну какая блядь! – не могла успокоиться Люда Кош. – Я к ней как к подруге. А она…

Ей тут же подсунули микрофон и пару диктофонов.

– Так и напишите – поет она, как коза блеет!

Вторая участница скандала поливала свою соперницу перед другой группой журналистов.

– «Эти милые кудряшки» – это эталон, – воскликнула Наталья Данина. – Большей пошлости не вообразишь!

Ближе к ночи нализавшийся тяжелый рок-певец Миша Гульман уронил морду в фонтан и едва не захлебнулся. А в туалете две девицы из свиты Пенина нанюхались кокаина и занялись друг с другом сущим непотребством.

После скандала Люда Кош преобразилась. Встряска пошла ей на пользу. Вокруг нее мухами вились и жужжали поклонники, и она, отодвинув подальше матерные слова, рвущиеся наружу, пыталась играть роль эдакой светской дамы. Она нацепила на лицо холодную маску Снежной Королевы. И, как говорят, «гнала пургу» по поводу судеб российской эстрады, своих собратьев по цеху и «искусства вааще».

В самый разгар фуршета Люду легонько, но настойчиво взяли под локоть.

– Искал, чтобы выразить вам свое восхищение, – заворковал атташе американского посольства по культуре Эндрю Маккерфи.

Люда снисходительно кивнула.

– Вы для меня образец не только очаровательной женщины, но и человека искусства.

– Приятно наконец увидеть понимающего человека, – царственно произнесла Люда.

С бокалом вина в руке атташе повлек Люду Кош в сторону, к креслам, продолжая придерживать ее под локоть. Как бы невзначай его глаза шарили в глубине ее выреза.

– Подцепила пиндоса, шалава дешевая, – нахмурилась Наташа Данина, глядя им вслед.

Многие взоры, устремленные на эту пару, горели завистью. Штаты – это мощь! Штаты – всему миру голова! Это баксы! Это столица мирового шоу-бизнеса! И американский атташе по культуре – это сила. Кто не знает, что США держат Россию за банановую республику, раздают ей советы по любым вопросам, включая культурные. Поэтому близкое знакомство с Эндрю Маккерфи могло стать ступенькой в карьере, ключом от рая.

И надо же – атташе по культуре заинтересовался «этими милыми кудряшками»! Где справедливость? Все эти мысли читались на лицах, обращенных к дипломату и певичке.

Фуршет прошел на славу. Он дал пищу для множества сплетен, слухов, досужих домыслов, возмущений, восхищений – в общем, для всего того, что так обожает обыватель.

Атташе посольства США уезжал с Людой Кош – они воспользовались ее машиной. Как законопослушный человек, Маккерфи не мог садиться за руль после нескольких рюмок спиртного.

Служба наружного наблюдения Федерального агентства государственной безопасности проводила сладкую парочку до дома на Арбате. И «топтуны» устроились уютно в машине, готовясь скучать всю ночь. Они знали, что сотрудник московской резидентуры ЦРУ Эндрю Маккерфи ведет достаточно разгульный образ жизни и не прочь полапать приглянувшуюся красотку. В архивах имелись сведения о десятках москвичек, осчастливленных любве-обильным янки. Подозревать в работе на американскую разведку Люду Кош можно только в горячечном приступе шпиономании. Ведь польза от такого агента – это капля по сравнению с океаном вреда, который она неизбежно причинит любой разведке.

Люда Кош и атташе поднялись на лифте в сопровождении Василия.

– А ты брысь, – кинула Люда шоферу у входа в квартиру.

Тот пожал плечами, буркнул «пока» и отправился ставить машину в гараж.

Люда открыла дверь.

– Проходи.

Маккерфи шагнул в прихожую. Люда прошла за ним и включила свет.

– Тебе туда. – Она кивнула на дверь.

– Спасибо, мисс, – он поклонился и поцеловал ей руку.

– Если бы наши мужики такие обходительные были. – Она притянула его за лацканы пиджака к себе и смачно впечатала в губы поцелуй.

Американец прошел в небольшую комнату, когда-то служившую для прислуги, – без дверей, глухую. Нашарил выключатель. Зажег свет.

– День добрый, – белозубо улыбнулся ему развалившийся в кресле и играющий ножом с выкидным лезвием Жиган.

* * *

Лена припозднилась. Она училась на третьем курсе Болотниковского сельскохозяйственного техникума. Надо же умудриться завалить летнюю сессию по профильному предмету. Переэкзаменовку назначили на середину лета. Вместе с ней получил двойку Гришка-очкарик. Как товарищи по несчастью, они сидели, готовились вместе у него на квартире. Его родители уехали на дачу, вот он и сказал, что лучше места для подготовки нет. Она, дурочка, ведь знала, чем кончится. И все равно пошла к нему. Вот он и полез целоваться. Ясно, куда все идет и чего он хочет. В результате – ссора. Она бросила что-то презрительно-уничижительное – и, наверное, была не права. Никогда нельзя унижать человека, это жестоко. Надо просто объяснить свою позицию. Но когда злишься, не до правильных мыслей. После ее слов он покраснел так, что уши загорели ярко-рубиново. Она гневно отказалась от его услуг в качестве провожатого. До дома совсем недалеко – минут двадцать ходьбы. Или пять минут на автобусе.

Автобуса она дожидаться не стала. Он в это время ходит раз в час. Поэтому смело рванула пешком. И явно погорячилась. Дорога считалась небезопасной.

Это был самый страшный отрезок пути. Слева пустырь, справа – железная дорога. Тут ошивалась всякая пьянь, но сейчас даже ее не видно. Пустая дорога. Пустое место. Лишь изредка проскрипит по шоссе грузовик или промчится легковушка.

– Ой, – воскликнула Лена, угодив ногой в лужу. – Ну что же это?!

Она встала на одну ногу, стянула туфлю, вытряхнула воду. Ей сделалось обидно. И жутковато. У нее вдруг появилось нехорошее предчувствие.