Появился желтый милицейский «уазик», таких в народе называют «канареечками». Но нападавших и след простыл. Вскоре подкатили еще четыре милицейские машины. Из одной вылез начальник Октябрьского РОВД.

– Вконец стыд потеряли, – прокомментировал он.

Потом подъехал бронированный «Линкольн». Амаров в сопровождении охраны подошел к начальнику РОВД, которого хорошо знал. Кто в районе не знаком с исполнительным директором фирмы «Гянджа»? Фирма оказывала благотворительную помощь фонду ветеранов МВД и передала в РОВД несколько компьютеров и два ксерокса. Амаров всю жизнь следовал правилу – с властями надо дружить.

– Ай-я-яй, – покачал головой Амаров. – Люди торговали. Пользу приносили. А их избили. И убытки какие!

– Выясним все, – недовольно буркнул начальник РОВД.

– По суровому закону с ними. Расстреливать таких надо, – горячо воскликнул глава азербайджанской общины.

– Во-во. Именно, – кивнул начальник РОВД.

– Мы награду объявим, кто в расследовании поможет.

– Сами разберемся.

– Разберитесь, товарищ полковник. По всей строгости с ними.

Амаров сел в машину. Его «Линкольн» тронулся и вскоре влился в дорожный поток на проспекте Металлургов.

– Что думаешь? – спросил хозяин.

– «Красноармейские» беснуются. Разгромят еще пару наших офисов. А потом забьют «стрелку». И начнут торговаться. – Шарифов, сидящий спереди, вынужден был разговаривать, неудобно развернувшись и при этом преданно глядя в глаза главе общины. И нельзя показывать, что давно поврежденная шальным осколком спина болит и деревенеет.

– Потребуют из Красноармейского района уходить?

– Вряд ли, – с сомнением произнес Шарифов. – Знают, что на это никто не пойдет. Скорее потребуют отступного.

– Потребуют, – согласился Амаров. – У Хамсая, главаря «красноармейских», кажется, автосалон имеется?

– Да. На улице Широкой.

– Хороший салон? – с интересом спросил Амаров.

– Иномарки продают.

– Не патриоты. Нужно русские машины продавать. Поддерживать отечественного производителя. А не сделать ли им укор?

– Пожалуй, – согласился Шарифов.

– Всех наших в боевую готовность. Пусть будут настороже.

– Уже сделано.

– Ах, как Зейналова с его воинами не хватает, – поцокал языком Амаров. – Где он?

– Приедет. Я сам заждался.

– Быстрее надо…

* * *

– Сидеть здесь. Ждать указаний, – кивнул Бандера Алтайцу.

Две машины – джип и «Жигули» с боевиками – остановились напротив входа в трехэтажное здание Болотниковского районного отдела внутренних дел.

– Ты уверен, что нам стоит вызволять этих недоносков? – в очередной раз спросил Алтаец.

– А ты – не уверен?

– Стоит, – нехотя признался Алтаец. – Хотя по совести…

– Совесть – устаревший жаргонизм. – Бандера распахнул дверцу машины. – Подожди меня здесь. Я с глазу на глаз с ментярой перетру.

Он прошел мимо постового у входа, мимо дежурной части. Никто и не подумал его остановить.

– У себя Тетеренко? – спросил он секретаршу, ворвавшись в приемную с медной вывеской «Начальник ОВД Болотниковского района».

– У себя. Просил не беспокоить, – сказала молоденькая секретарша. Она сидела за здоровенной электрической пишущей машинкой «Москва», рычащей и вибрирующей, как трактор.

– Как друг может побеспокоить друга? – Бандера ринулся в кабинет. Секретарша что-то хотела возразить, но не успела. Вор в законе уже ворвался в кабинет начальника РОВД.

– Здоров, Михайло. – Бандера протянул руку.

Толстый человек с опойной физиономией, в рубашке с подполковничьими погонами, не уступал по габаритам Бандере. Он без особой охоты пожал медвежью лапу и кисло произнес:

– Привет, тезка.

– Картина Шишкина – два медведя, – хмыкнул Бандера, располагаясь на стуле. – Вот только охотников не хватает.

– Ты по делу? – недовольно произнес начальник РОВД.

– По нему.

– За подонков своих просить пришел?

– Чего они там натворили, Михайло? Ты знаешь, мне этот город небезразличен. Мы тут вместе о порядке печемся.

– Твои ублюдки для порядка девушек насилуют?

– Насилуют? Что ты говоришь… Ну-ка, изложи расклад…

– Студентку сельхозтехникума затолкали в машину. Отвезли к оврагам. Там изнасиловали. Избили.

– И она написала заявление?

– Конечно.

– Да. – Бандера покачал головой. – И что за это с ними делать прикажешь?

– Хочешь мое мнение? Убивать!

– Согласен. Возможно, так и поступим… Но ведь знаешь – это позор для меня. Что люди говорить станут? Что мои орелики меру потеряли? Нехорошо.

– Ха. Рейтинг упадет.

– Упадет, тезка. Да и шум-гам поднимется. Зачем нам шум-гам в городе?

– Ты о чем?

– Ну, пошалили с девочкой. Та наверняка тоже не невинная. Нервы у орлов не выдержали. Погорячились. Молодость. Забудем.

– Ты чего? Это же тяжкое преступление!

– Это все зависит от точки зрения. Если с одной точки – так тяжкое. А с другой – так и не преступление.

– Ты на что меня толкаешь?

– Предлагаю бучу не поднимать. Я с ними разберусь. И своим людям скажи, чтобы их поучили «демократизаторами», как вести себя положено. Неужели для урока хорошего этого не хватит?

Начальник РОВД мрачно смотрел перед собой, не поднимая глаз на гостя.

– Ну что, Михайло, по рукам? – протянул через стол лапу Бандера.

– Чего по рукам?! – взвился подполковник Тетеренко.

– Слушай, Михайло. Я тебе в свое время помог? Помог. Как ты стопроцентную раскрываемость держишь, забыл? Как в кресло сел – забыл?

– А, – выдавил подавленно начальник РОВД.

– И еще – чей этот захолустный городишко – ты тоже забыл? Твой он? Нет, Михайло, он мой. – Бандера хлопнул ладонью по столу.

– Ты не очень-то тут. А то… – неуверенно произнес подполковник.

– Ладно, чего друзьям ссориться? Сделаем так, что все довольны останутся.

– Особенно девчонка, которая в больнице.

– И она. Не обидим. – Бандера вытащил туго набитый конверт. – На. Дети у тебя в Семиозерске малые. Студенты. Такие расходы.

Начальник РОВД быстро кинул конверт в стол.

– Ладно. Не обещаю, – официальным тоном произнес он. – Но подумаем.

– Подумай. У тебя голова большая, как у лошади. Подумай…

* * *

Автосалон «Элегант» на Широкой улице разнесли ночью. Много усилий не потребовалось. Две противотанковые гранаты разбили витрину и взорвались в помещении, изувечив серый «Вольво», «Форд-Эскорт» и подранив две другие машины.

В ту же ночь в баню, где гудели припозднившиеся «красноармейцы», ворвались люди в масках. Перед этим смяли на стоянке двух охранников. Отдыхающие сперва подумали, что пришла милиция, приготовились, что им немножко помнут бока. Ночь продержат в отделе, а поутру выпустят – так случалось уже не раз.

– Ну что, резать будем или в зад драть? – спросил один из нападавших.

– Резать. – Его помощник ткнул автоматом в мощную спину лежавшего на полу «красноармейца».

– Ах вы суки! – заорал другой «красноармеец», отличившийся в погроме рынка, и попытался вскочить. И получил наполненной свинцом резиновой палкой по голове. Пришел в себя только в боль-нице.

Отделали остальных любителей жаркого пара тоже от всей души.

Под утро неизвестные подожгли два ларька, которые находились под «крышей» «красноармейцев».

– Чурбаны распоясались, – сказал главарь «красноармейцев» Хамсай, бывший призер первенства России по боксу. Его спортивную карьеру остановила милиция. Пять лет боксер провел в тюрьме. Сегодня он собрал в спорткомплексе, служившем опорным пунктом, своих бригадиров на срочный совет стаи.

– Мочить черножопию! – прозвучали предложения с мест.

– Мокрить всех. Чтоб неповадно было!

– Гостиницу их выставить.

– Ментам сдать. Знаю, где они внагляк наркотой торгуют.

– Чего ментам? Мочить – и все, – горячились наиболее ярые «зверобои», у которых ненависть к Кавказу требовала постоянного выхода.

Один из приближенных Хамсая, туберкулезный уголовник, ушлый и знающий, подал голос:

– Мочить?