– Кроме того, они все ушли на запасные хазы, – сказал Хамсай. – Подготовились к войне.

– Нам «центральщики» в мочиловке обещали подсобить! – сказал бригадир группы, держащий вокзал.

– Обещали, – кивнул Хамсай. – А сколько лет обещанного ждут?

– Да у нас каждый братан десятерых черных стоит! – не успокаивались бригадиры. – Валить их к е… матери!

– Надо с Амарова начать!

– И на этом кончится, думаете? – возразил туберкулезник. – Весь Азербайджан сюда наедет!

– Выдюжим!

– Эти абреки и кунаки – шваль трусливая!

– Так, – решил Хамсай. – Ответку подготовим. Разгромим пару их магазинов. А потом – «стрелка». Будем разбираться по понятиям.

* * *

Лена чувствовала себя немножко лучше. Боль утихла. Но воспоминания без устали терзали ее. Мир померк. Он стал не таким, как прежде, – гораздо хуже. Девушка ощущала, будто в ней теперь жило что-то огромное, холодное, темное – источник горя и отчаяния, источник непроходящего ужаса. Отделаться от этого невозможно.

И еще ее жег стыд. Она не представляла, что стыд может быть таким безжалостным, готовым раздавить все ее существо. Она чувствовала себя будто покрытой с ног до головы зловонной грязью, от которой невозможно очиститься.

Она лежала в отдельной тесной палате. Утром опять приходил следователь. Задавал уточняющие вопросы. Спрашивал, когда она сможет провести опознание.

Ближе к вечеру следователь появился снова. Но не один, а в сопровождении хорошо одетого мужчины в дымчатых очках и татуированного громилы, чей вид вызвал у Лены приступ тошноты. Тошнота подступила от страха. Она поежилась, натягивая на себя одеяло. В глазах ее застыла мольба: оставьте меня в покое.

– Как вы себя чувствуете? – спросил участливо следователь.

– Плохо, – прошептала Лена.

– Тут некоторые подробности выясняются, – сказал он, стараясь не глядеть ей в глаза. – Задержанные показывают, что вы сами подсели к ним в машину. Согласились за деньги поехать за город. Там отдались им. А потом, разругавшись, сами отправились домой. И они вас не били.

– Как?! – не веря своим ушам, воскликнула девушка.

– Может, действительно не они вас били?

– Они!

– Я понимаю ваши чувства. Но я следователь. Вынужден рассматривать все версии. Знаете ли, задержанные обладают правами. Кстати, прав у них куда больше, чем у потерпевшего. Дело предстоит долгое.

– Но они сделали это! Они!

– Не волнуйтесь. Я понимаю… Тут вам несколько вопросов хочет задать их адвокат. Я выйду.

Следователь вышел и уселся на кушетку в коридоре. Он был противен сам себе. Только что он растоптал закон. Не в первый и не в последний раз. Но все равно гадко на душе.

Адвокат пододвинул стул к постели девушки. В дверях замер его сопровождающий – настоящий гоблин.

– То, что с вами сделали, это ужасно, – заговорил адвокат хорошо поставленным голосом диктора с радио. – Я понимаю.

– Ничего вы не понимаете!

– Конечно, они негодяи. Мне противно защищать их. Но это моя работа. И я ее выполняю отлично. Честно скажу, шансов, что они получат по заслугам, никаких.

– Я хочу, чтобы они сдохли! – вырвалось у Лены.

– Законное желание. Но не все в жизни получается, как мы хотим. Вы не представляете, что вас ждет. Месяцы следствия. Очные ставки с этими подонками. Они начнут лгать, поливать вас грязью. Вам придется отмываться. А потом суд. Зеваки соберутся поглазеть на вас. Будут грызть семечки и улюлюкать, когда вам придется расписывать, в какой позе вас насиловали.

Адвокат забыл упомянуть, что суды по изнасилованиям обычно закрытые. Но Лена не знала этого. Она не представляла, как расскажет о случившемся перед зрителями. Эта картина парализовывала ее.

– Вы готовы идти до конца? Хорошо. Их осудили. Учитывая положительные характеристики, ходатайства общественности, дадут им пять лет… Условно.

– Как?!

– А что вы хотите? Тюрьмы переполнены. Убийц сажать некуда. Они выйдут очень скоро. И не исключаю, что придут к вам.

– Что же это делается?!

– Для вас все это очень тяжело. Это катастрофа. Но все проходит, поверьте мне. И вы забудете обо всем.

– Что вы от меня хотите?

– Сберечь ваши нервы. Вот. – Он протянул пакетик. – Здесь три тысячи долларов.

Сумма для Болотникова просто безумная. Но Лена посмотрела на пакетик, как на ядовитого противного паука. Ее опять затошнило.

– Нет!

– Или деньги… – начал снова адвокат.

– Или вилы, – добавил громила за его спиной.

– Что за вилы?

– Которыми сено убирают. И шлюх.

Лена молчала.

– Вы согласны? – спросил адвокат, дав ей немного времени, чтобы прийти в себя.

– Да, – прошептала она.

– Тогда подпишите это.

– Что это такое?

– Заявление, что изнасилования не было, а вы подверглись нападению неизвестных.

Дрожащей рукой Лена подписала заявление. Посетители вышли из палаты.

А девушка впилась зубами в подушку. Слезы кончились. Глаза были сухие. Осталось отчаяние. И окончательно растоптанная вера в справедливость. И нежелание вообще жить…

* * *

Начало рабочей недели ознаменовалось разгромом двух азербайджанских магазинов. Во вторник милиция арестовала трех оптовиков, распространявших в городе наркотики, – они тоже принадлежали к азербайджанской мафии, и сдали их «красноармейцы».

Милиция в городе была приведена в состояние повышенной боевой готовности. Ждали большого разбора.

– Все, пора забивать «стрелку», – сказал Хамсай.

Он вновь собрал десятерых ближайших помощников. На этот раз встреча состоялась в бывшем пионерлагере «Звезда», который «красноармейцы» прибрали к рукам в прошлом году. На территории готовились разместить развлекательный центр с рулетками, с массажным салоном и качать деньги вагонами. Вопрос с лицензией решался. Из-за этого пионерлагеря в прошлом году произошел разбор с татарской бригадой. Обошелся объект «красноармейцам» недешево – в три трупа своих товарищей.

– Они нам свинью готовятся подложить, – сообщил туберкулезник, сидевший на расшатанном табурете рядом с Хамсаем. Совещание происходило в бывшем административном здании, готовившемся к ремонту. Места всем не хватило. Некоторые стояли, другие сидели на корточках.

– Мы Гоги Усатого подключим, – сказал Хамсай. – Он согласен разводным быть. Вор в законе. Не считаться с ним даже звери не могут.

– Стрелять их надо, как бешеных псов, а не на развод, – завели старую песню особо прыткие «зверобои».

– Остыньте, братишки… Азеры работают в нашем районе. Если бабки станут отстегивать исправно, пусть живут, – сказал Хамсай. – Забиваем «стрелку». На десятом километре. За рестораном «Тополек».

– А на «стрелке» – мочкануть, – никак не могли угомониться братаны. – И по городу – черным резню.

– Если они приедут на «стрелку», – послышалось резонное возражение.

– Приедут, – уверенно произнес Хамсай. – Железо из тайников извлекайте. Масол, Буйный – со мной к «Топольку» поедете. Посмотрим, как силы расставить… Господа бригадиры, всех быков, кого только можно, на «стрелку» подтянуть. Не хрен им расхолаживаться.

– Многие пороха не нюхали, – сказал туберкулезный.

– За что им бабки платят? Чтобы стреляли, когда скажут. И дохли, если понадобится.

Машины одна за другой разъезжались с территории лагеря. Хамсай сидел за рулем синего «Форда». Ему хотелось думать, что он принял правильное решение.

Он попал в заколдованный круг. Спустить черным с рук покушение на его территорию он не мог – такого удара по престижу группировка могла не потерпеть. И так на его