обезоруживающе и обаятельно и протянул свою тонкую музыкальную кисть гостю.

– Очень рад, господин Маккерфи, – произнес он.

Американец пожал руку. И огляделся.

– Не прослушивается, – успокоил его Жиган. – Железно, – постучал кулаком по стенкам.

– Мы сможем поговорить спокойно?

– Без вопросов.

– Небольшая предосторожность. – Американец нажал на кнопку магнитофона, стоявшего на столике. Из динамиков полилась мелодичная тягучая музыка. Звуковой фон затрудняет прослушивание. – Ваша подруга нам не помешает?

– Не думаю. – Жиган подошел к двери и крикнул: – Люда!

Она возникла из большой комнаты, уже облаченная в длинный халат. На Жигана она смотрела просяще-преданно, как голодный пес на своего хозяина.

– На. – Жиган вытащил из кармана таблетку и протянул певице.

– Спасибо, Жиганчик. – Она прильнула к нему всем телом. И на глаза ее навернулись слезы. – Спасибо, ты друг. А все остальные – бляди!

– Это правильно. Весь мир – бардак, все люди… – Он замолчал.

– Бляди, – закончила Люда. – Мальчишечки, вы тут без меня обойдетесь? – Она говорила через силу. Ее мысли уже витали далеко.

– Обойдемся.

– Я прилягу. Устала.

– Да, конечно. – Жиган похлопал ее по аппетитной филейной части тела.

Она легонько стукнула его по ладони. И плавно удалилась.

– «Елочка»? – с уважением спросил атташе по культуре.

– Она самая. Великое достижение в служебном собаководстве.

– Почему? – недоумевающе спросил Мак-керфи.

– Делает из людей послушных псов.

– А. – Американец оценил шутку и засмеялся. – Хорошо сказано.

– И еще лучше сделано… Люда – в моей власти. Я ее хозяин. Пока еще не безраздельный. Для нее еще имеют смысл карьера, тусовки, амбиции. Но волнуют они ее все меньше и меньше. Куда важнее вовремя получить таблетку. Ее душонка – вот где. – Жиган сжал кулак.

– Что ж, о высокой потребительской ценности этого препарата мы уже получили соответствующее заключение специалистов. Готов согласиться, что это действительно революция.

– Еще какая.

– И мои партнеры, которым я доложил о существе проблемы, согласны, что есть смысл в развитии деловых отношений с вами.

– Так за чем дело стало?

– Весь вопрос – в условиях… Они хотят иметь процесс. И готовы за это дать очень много денег.

– Много – это сколько?

– Ну, начнем с двухсот миллионов долларов.

– И ключ от квартиры, где деньги лежат.

– Что?

– Вы плохо знаете нашу литературу. Это «Двенадцать стульев».

– А, – рассеянно кивнул культурный атташе. Как истинный сын своего народа он не читал даже Марка Твена, не то что Ильфа и Петрова. – По-моему, предложение неплохое. Деньги немалые.

Жиган готов был согласиться – деньги немалые. Если бы ему кто лет пять назад сказал, что он начнет торговаться и просить набросить еще полмиллиардика долларов, он порекомендовал бы тому человеку срочно обратиться к психиатру. Но в мире все меняется.

– Для нищего и десять копеек – богатство. Только мы не нищие.

– Вы должны понимать, что наука движется вперед, – произнес Маккерфи с видом телепроповедника, агитирующего за то, во что сам не верит. – Имея наркотик, мы без труда установим его структуру. И откроем процесс его производства. Рано или поздно.

– Поздно, Эндрю. Слишком поздно. Пока этот процесс вашим головастикам не по зубам.

– Так ли?

– Так. Пока вы допрете, в чем загвоздка, рынок уже будет переполнен. И вам на него не влезть.

– Интересно, как вы его заполните?

– Думаете, вы единственный, кто имеет позиции в этом бизнесе? Есть Колумбия. Есть Азия.

– С ними нельзя иметь дело. Их путь – обман.

– А ваш – честность?

– Честность – лучший бизнес.

– Пока не доходит до дележки.

– Все равно – ваши условия слишком кабальные.

– Я готов попытаться выторговать у босса в вашу пользу десять процентов.

– Хотя бы пятнадцать.

– Он вряд ли согласится и на десять… Думаю, мне удастся его переубедить… – Жиган замялся.

– При условии?

– Вы знаете, я вырос в бедной семье. Мне не на что было купить цветные карандаши. Поэтому я стал не художником, а вором, – усмехнулся Жиган.

– Сколько?

– Я подумаю.

– Мы всегда соблюдаем интересы тех, с кем находим общий язык.

– Что ж, ловлю на слове.

Часть вторая

СТРЕЛКА. РАЗБОРКА. АУТ

– Ты что, бананы на балконе растишь? – заорал худощавый приблатненный парень, тыкая в тесно развешанные на веревке гроздья бананов.

– Зачем кричать? Покупай. Хороший банан. Красавец, а не банан, – примирительно забормотал азербайджанец за прилавком.

Одно время, когда противоречия между русскими и кавказскими бригадами достигли пика, продавцами стали ставить русских теток, а лучше девах, которые, помимо прямых обязанностей, выполняли и некоторые другие. Но постепенно за лотки вновь вернулись кепкастые, золотозубые, улыбающиеся и ловко обвешивающие мастера торгов и уговоров кавказцы.

– И соленые огурцы растишь? – не отставал покупатель.

– Солю!

– Козел в кепке. – Парень плюнул в лицо азербайджанцу.

Получил в ответ по физиономии грязным смуглым увесистым кулаком. Зарылся в ящики с фруктовой гнилью. И истошно заорал:

– Пацаны! Звери наших бьют!

Пацанов долго звать не пришлось. Они тут как тут.

Некоторые, наготове, толкались около ларьков. Другие ждали в машинах. На призывный крик человек сорок устремились в бой – кто с цепью, кто с резиновой палкой, кто с бейсбольной битой, а кто с кастетом.

– Дави зверей! – послышался клич.

После взрывов жилых домов в Москве, рейда чеченцев в Дагестан и второй чеченской войны этот клич вызывал у народа сочувствие.

Обрушились лотки. Покатились металлические цилиндры консервов. Под подошвами лопались банки и растекалось по земле пиво. В него втаптывались бананы и яблоки. Застучали по стеклам ларьков бейсбольные биты. А по ребрам – башмаки.

Охрану нападавшие смели сразу. Патрульный милиционер, прогуливавшийся неподалеку, тут же куда-то исчез.

– Дави черноту!

– Загадили все, суки!

– Вон из Семиозерска! – слышались крики, удобряемые добрым матом.

Покатился по асфальту, выплевывая собственные зубы и золотые коронки, продавец. На помощь ему пришел товарищ, но его снесли, затоптали.

Покупатели только успевали разбегаться по углам, боясь попасть под горячую руку, но они никого не интересовали.

– На кровях русских разжирели!

– Черножопые!

– Бей Кавказ, спасай Россию!

Хрясь, бац – по ребрам. По скулам. По спинам.

Наиболее быстрые азербайджанцы разбежались. Гроза рынка, погоняльщик всех торговок, местный царь и бог, известный женолюб Тофик стоял на коленях, а его лупили по спине резиновой дубинкой, и он только постанывал:

– Брат, нэ надо! Дэньги возьми! Товар!

Но товар никого не интересовал. Его разбивали, топтали ногами. Одного торговца утопили лицом в бочонке с развесной красной икрой. Он отплевывался и стонал, а его топили снова.

– Подстилки для черных! – Дубинки и биты слегка прошлись в основном по мягким местам наиболее молодых и смазливых продавщиц.

Орда ворвалась в мясо-молочный зал. Там их встретил замдиректора рынка Рафик. Он держал в руке ребристую черную «лимонку», а палец запустил внутрь кольца.

– Нэ подходи! И себя и вас!

От него отпрянули, как от зачумленного. Нападавшие переглянулись, а потом выскочили из зала. Им и так было чем заняться.

Пронесшись девятым валом по рынку, через пять минут бандиты уже заскакивали в машины или бежали через