* * *

Влад уехал на шестой день, сумев оперативно оформить путевку. Целовал Лику, прощаясь с ней в аэропорту, а у нее было такое чувство, как будто он мысленно уже выбирает себе девок на пляже. Мысленно же она пожелала этому великолепному самцу удачной охоты. Главное, заразы бы какой не привез. Но Влад в этом отношении точно был не дурак, так что особо можно было не беспокоиться. И вообще забыть о нем на некоторое время, полностью настроившись на Федьку.

Лика готова была поклясться, что он ждал ее приезда, высматривал откуда-то из укрытия. Она бы так точно ждала, с самого рассвета, сама себе в этом не признаваясь. Ну а он якобы случайно попался ей навстречу, когда она шла от автостоянки через ворота и парк.

«Вот они, мои проблемы идут!» — завидев его, подумала Лика. Он, будто лишь сейчас ее заметив, остановился, окинул своим фирменным взглядом, который наверняка безумно раздражал воспитателей, помусолил жвачку во рту и после недолгой паузы небрежно бросил:

— Привет! Ты опять здесь? Что, так и не передумала?

— Привет! А что, должна была?

— Не знаю, тебе виднее.

— А ты как на это смотришь? Что решил? Поедешь со мной или нет?

— А что я от этого теряю-то? — он ухмыльнулся. — Хоть прокачусь на халяву.

— Ну так иди тогда, вещи пакуй. Встретимся в коридоре.

Встретились. Когда Лика вышла от директрисы, он стоял недалеко от ее дверей, небрежно привалившись к стенке и перекинув рюкзак с вещами через плечо. Типа, сам по себе. Так же независимо пошел вслед за Ликой, чуть от нее поотстав. Другие ребята крейсировали по парку, украдкой глядя во все глаза. Лика их понимала, как никто другой, и горячо им сочувствовала, но — увы! — всем помочь все равно не могла. На нее в свое время тоже не хватило приемных родителей.

В пути Федька молчал, искоса поглядывая на Лику, словно ждал, что она его высадит на полдороге.

— О чем задумался? — поинтересовалась Лика.

— Да так… А ты точно сволочь? Или просто на себя наговаривала?

— Поживешь — сам увидишь.

Снова замолчали. Лика глядела на дорогу, Федька — по сторонам. Изредка украдкой принимался рассматривать ее, потом отводил взгляд, снова устремляя его за окно.

Дома Лика решила устроить праздничный ужин. Сделала заказ в ресторане, в ответ на вопрос про утку по-пекински услышав от Федьки снисходительное: «покатит». И действительно, покатило так, что только хруст за ушами стоял. Лика вначале подкладывала ему то одного, то другого, потом не выдержала:

— Мне, конечно, ни разу не жалко, но только все равно, ты давай осторожнее пробы делай, а то потом с горшка не слезешь всю ночь. Здесь это, конечно, не проблема, и никто тебя не потревожит, но согласись, что в кровати гораздо мягче ночь проводить.

Смущенно усмехнувшись, он забрал с тарелки последний ролл, отправил его в рот двумя пальцами, так и не приспособившись к палочкам, затем откинулся на спинку стула:

— А ничего тут у тебя хавчик.

— Рада, что тебе понравилось. Если чего захочешь, только свистни, закажем в любой момент. А пока давай уже по койкам. Завтра хочу с тобой съездить в магаз, обновок тебе подобрать, так что встанем пораньше. Твою комнату я тебе показала, осматривайся, обживайся, мешать не буду. А если на какие-нибудь гадости потянет, то твори все, что хочешь, только вон то дерево, прошу, не трогай, — она указала на большой колючий суккулент, стоявший за стеклянной дверью столовой.

Федька внимательно на нее посмотрел: правда, что ли? Заметив этот взгляд, Лика даже не сомневалась, что к утру от дерева останутся рожки да ножки. Но она на то и рассчитывала, что, занявшись колючкой, мальчишка оставит в покое все остальное, что есть в этом доме.

Утром Лика обнаружила, что не ошиблась в своих прогнозах: от первоначального вида у дерева остался только вазон. Все остальное было изрезано, скручено, разрисовано. И Федька уже стоял наготове, собираясь наблюдать за ее реакцией. Лика обошла вокруг вазона, отошла на пару шагов назад, оценивая его труды со стороны, потом изрекла:

— Я никогда не любила эту колючку: вечно на нее натыкалась, когда поливала. Теперь могу ее с чистой совестью выбросить.

— То есть? — оторопел он, ожидая услышать совсем другое. — Ты же просила ее не трогать.

— А ты и повелся. Я же специально тебе это сказала, чтобы от нее избавиться, а остальные вещи от твоего вредительства уберечь. Или что, думаешь, я не знала, что этой ночью ты станешь искать, на чем бы тебе оторваться? Будешь провоцировать меня своими выходками. Чтобы, если уж возвращаться обратно в свой детдом, так поскорее. Тебе же ведь не верится, что ты попал сюда насовсем? А раз так, то чем быстрее назад, тем лучше: не так больно. Не успеешь привязаться, привыкнуть. По живому рвать потом не придется.

Он распахнул глаза шире, глядя на нее, потом хрипло спросил:

— Ты-то откуда это знаешь? Ты вообще кто?!

Ах, как Лика хотела сейчас признаться ему, откуда она это знает и кто она есть! Никому другому, кроме как этому вот мальчишке! Чтобы он знал, чтобы понял: они из одной стаи. Но отважилась лишь на вопрос совсем о другом:

— А если бы я тебе сейчас сказала, что я твоя поздно одумавшаяся мамашка, ты смог бы мне простить те годы, которые в детдоме провел?

— Врешь!

— Возможно. Но вот точно скажу, что обратной дороги у тебя нет. Если будешь вести себя как гад, то я разговаривать с тобой не буду, денег не дам, по шее могу навалять. Ты, конечно, можешь на меня за это в соцопеку нажаловаться, и тогда тебя у меня отберут, но в этом ты будешь уже сам виноват. Это будет твой личный выбор. А с моей стороны — только озвученные варианты. Возвращение даже не рассматривается, это исключено. Не за тем я тебя разыскивала. Так что, если ты этой ночью не устал выкаблучиваться, то… — Лика демонстративно огляделась, ткнула пальцем в этажерку, — вот тебе работа на следующую. Я как раз от нее хотела избавиться, но надо перед тем ее разобрать. А пока, если ты не выспался, то сам виноват. Но в любом случае сейчас нам надо съездить, приличных прикидов тебе подобрать. Так что иди, собирайся. Садовод, блин, фигов.

Он лишь ухмыльнулся, ничего не ответив. Но собрался быстро, без подвохов. И в магазинах нервы не дергал, а если высказывал свое мнение, то по существу, прислушиваясь при этом к Ликиным советам, за что в конце вояжа получил хороший телефон и ноутбук. Потом они заехали в найденное Владом и полюбившееся Лике уютное домашнее кафе, перекусить.

— Сама я паршивая хозяйка, — призналась Лика Феде за столом, отдавая должное мясу в горшочке. — Умею готовить, но часто бываю занята с утра и до ночи, так что даже на кухню выйти некогда. В такие дни будем заказывать еду в ресторанах. Ты что вообще любишь?

— Не знаю, — Федя подумал, потом выдал: — Картошку жареную, с салом.

— С этим печально. То есть я ее буду готовить, но не так уж часто. Потому что и сама ее люблю, а мне такое фигура не позволяет.