Она уехала не ради работы. Просто мы ей мешали. Он подал на развод сам. И сломался. И такой сломанный до сих пор. За ним присматривает сиделка, которую я оплачиваю. Он под наблюдением лучших специалистов, но… его почти раздавили, размазали сильные чувства. Привязанность, которую он называл любовью.

Я в жизни ничего не боялся. Почти. Единственное, что меня страшило, – стать таким же, как отец. И лекарство от этого страха было одно: не испытывать глубоких чувств.

Надо переспать с рыжей. Меня задело то, что я не получил от нее того, что хотел. Вот она и зацепила меня. Ничего больше.

Именно так я думал и, давя на гашетку, мчал по ночному городу.

Дана

Утро началось с мысли о возрасте. Вернее, о том, что я уже слегка мудрая и совсем чуточку – не юная. Но только каплю, самую малость. Потому как молодой и полной дурост… жизненных сил девице надлежит стремиться к совершенству. Зарядка там, контрастный душ, диета. Я уже перешагнула рубеж в двадцать пять, поэтому ныне уже же ратовала не за идеалы, а за одеяло. Коим и накрылась, заслышав будильник. Как итог – чуть не проспала.

Еще одна смена – и можно будет как следует выспаться, отдохнуть на второй работе, в частной клинике… Этим и утешала себя, когда делала обход, принимала роды, перешучиваясь с Лешкой. Даже отвечая на звонок Евы, мечтала о том, что у меня будет выходной.

Впрочем, подруга моих чаяний не разделяла. Ей нужно было выговориться. А все потому, что ей испортили волосы. Ради очередной роли Ева должна была стать блондинкой. Но по видеосвязи я лицезрела ее с кислотно-зеленым цветом шевелюры, которая еще и сильно поредела. Голова Евы чем-то напоминала хорошо прополотый газон. Да уж. До этого у нее таких казусов не случалось.

– Как тебя угораздило? – только и спросила я.

– Угораздило не меня, а одну идиотку, которая отчего-то решила, что мой Додик должен бросить меня и вернуться к ней. Вот, даже мастера моего подкупила, чтобы та волосы испортила… Но ничего, я с мастером разберусь, ее ни в один салон не примут. И с этой ревнивой гадиной тоже! – мстительно закончила Ева.

Я отчего-то не сомневалась, что она разберётся, и еще как. Только бы мне после этих разборок не пришлось, как лучшей подруге, думать, куда спрятать трупы…

Нет, конечно, у меня приятельница в морге была. Как говорится, врач, у которого нет знакомого патологоанатома, как минимум вызывает подозрения. Ибо как же он тогда учился. Ведь карающий меч распределения обычно хотя бы одного из группы радует направлением на патанатомию.

Пока я размышляла, Ева, которая пользовалась у мужчин успехом, деньгами и жилплощадью, рассказывала, как вела бой за свои честно прибранные к рукам ресурсы. То бишь сражалась с соперницей за Додика.

– Да, нелегкое это дело – отгонять от любовника конкуренток, – не удержалась я.

– Дана, вот будет у тебя такой любовник, вокруг которого бабы табуном вьются, поймешь меня, – в сердцах выпалила Ева.

– Раньше тебя подобное не заботило, – невзначай обронила я. – Это же ты от него каждый раз уходила…

– Раньше да… А теперь поняла, что ухожу не только я, но и от меня… Время. И, увы, я не молодею. А лучше Додика мне не найти: кто еще будет терпеть мои выкрутасы и измены, – выдохнула она. И как со скалы прыгнула: – В общем, я решила стать его женой.

– Я даже не знаю, поздравлять или сочувствовать, – ошарашенно произнесла я.

Еву однозначно нужно было поздравлять. Хотя бы с тем, что она наконец-то нашла свои мозги, которые обронила, когда повадилась периодически уходить от поистине терпеливого, любящего и умеющего прощать любовника. Ева была ветреной. Настолько, что вечером в ресторан ее мог привезти один, поужинать там она могла с другим, уехать с третьим, а провести ночь с четвертым. И Додик ей все прощал. Он принимал ее такой, какая она есть. Поэтому ему я могла лишь посочувствовать.

– Представляешь, только я решилась на подобный непростой шаг, как возникла эта гадина и вознамерилась увести у меня моего Додю… – вскипела Ева.

– Слушай… Она появилась, потому что ты решила? Или ты решила, потому как наконец поняла, что кто-то может отбить у тебя твоего верного любовника? – вопросила я.

– Дана, ты сволочь, – с чувством произнесла Ева.

Я поняла, что попала в точку. Она просто почувствовала, что рядом появилась достойная соперница, и не захотела отдавать свое. А Додика Ева уже считала своим. Абсолютно и безоговорочно приватизированным.

– Что же, нормальных людей до брака доводит любовь. А в твоем случае до ЗАГСа доводит ревность и собственнический инстинкт, – резюмировала я.

– Зараза ты, Убий, еще какая, – поведала очевидную истину Ева и добавила: – Подругой невесты будешь?

– У меня есть шанс отказаться? – насмешливо поинтересовалась я.

– Спроси это у меня еще раз, и я приду к тебе в гости с дробовиком!

– На какое число назначено торжество? – уточнила я для проформы: за пару месяцев Ева еще десять раз передумает.

– Через две недели, в субботу, – огорошила та. – Во всех блогах инстаграма уже об этом трубят. Так что на тот день ничего не планируй.

Ева отключилась, оставив меня в состоянии легкого офигения и тяжелых высокоматерных конструкций. О самом важном дне в жизни моей лучшей подруги узнала сначала куча блогеров, а я бы так и оставалась в неведении фиг знает сколько, если бы не ее испорченные волосы?!

Но на этом сюрпризы смены не закончились. И если день прошел нормально, ночная смена – бодренько, в родах, то утренний разговор с начальством заставил меня выпасть в осадок. Нерастворимый.

Все решает хайп.

И не только в интернет-продажах.

Дэн Льдов

Началось все с того, что Галина Федоровна попросила зайти к ней в кабинет. И уже там, в приватной, но далекой от приятной обстановке мне и сообщили, что некая Дана Владимировна Убий своим поведением и непрофессиональными действиями дискредитировала все родильное отделение.

– Вот заявление от Ксении Львовны Жгутовой, нашей контрактной пациентки… – начала зав. отделением, выкладывая передо мной лист.

Там черным по белому было описано, какая я нехорошая женщина и отвратительный врач, ранивший тонкую душевную организацию роженицы. А еще, помимо прочего, по заверению Заиньки Львовны, Дана Убий была безграмотной шарлатанкой, которую к родильному отделению нельзя подпускать ближе, чем на пушечный выстрел.

Прочитала, ознакомилась.

– Оперативно, – единственное, что произнесла вслух, стараясь хотя бы внешне выглядеть уверенной. И твердой, как просроченный пряник. Внутри меня все кипело.

– У ее мужа юридическая контора, так что он постарался, – тоном «задолбали» произнесла начмед. – Но это еще не все. Жгутова поспешила ославить нас на весь интернет. В обед ко мне журналисты придут. Буду объяснять, почему врачи моего отделения позволяют себе нецензурщину. Причем в лицо пациенту.