– Да ты… знаешь, что я с тобой сделаю?! – отголосив схватку, продолжила заинька.

– Заткнись! – очень вежливо прошипела я. – Ребенка воздуха лишаешь!

Она от удивления замолчала, но ненадолго. Зато супруг не издавал больше ни звука. Таращился полными ужаса глазами на процесс появления нового человека на свет и судорожно сглатывал. Потеря сознания у него случилась как раз в тот момент, когда из отверстия размером «с лимон» показалась головка «дыни». Этого треснутая психика супруга заи уже не перенесла. Он побелел и стек на пол, только голова о кафель стукнула. А поскольку на платные роды такие полезные существа, как интерны, не допускаются, то и возиться с ним было некому. Лешка обернулся на секунду, взглянув на неподвижное тело, хмыкнул:

– Крови нет, череп цел.

И все продолжили принимать роды у заиньки, которая даже на рахмановке умудрялась изъясняться исключительно матом с редкими вкраплениями нормальных слов. А через несколько минут, вытянув из меня еще пару километров нервов и выпив еще одно ведро крови, преотлично родила здорового ребенка.

– Три семьсот, десятка по Апгару.

Правда, ее супруг о показателях наследника не узнал. Немудрено. В обмороке-то слегка не до цифр.

Я зашивала небольшой разрез шейки, когда услышала шипение:

– Ты… криворукая, не можешь осторожнее?

И тут я не выдержала. Ответила ей тем же языком, которым разговаривала и она. От души ответила.

Закончив, оставила и Заиньку Львовну, и Ксюшеньку Леопардовну на попечение Серафимы Петровны. Глянула на сердобольного Лешку, склонившегося над второй частью заячьего семейства, которая уже начала ерзать по кафелю, стонать и подавать слабые признаки жизни. И пошла в ординаторскую.

Кресло, кофе, передышка и еще трое родов. На этот раз – в штатном режиме. А по дороге домой зазвонил телефон.

Дэн.

С голосом, в котором было столько оптимизма и жизнерадостности, что это вызывало ненависть и желание убивать.

– Привет, ты где? – начал он.

– Иду домой и изображаю ходячий труп.

– Вообще-то я думал подарить тебе цветы, но, похоже, они сгодятся разве что для украшения надгробия… – фраза оборвалась.

Я подняла от асфальта усталый взгляд и увидела Дэна. Сегодня он был без мотоцикла. Стоял на перекрестке рядом с моим домом с букетом астр в руках. Ярких, сочных, пушистых и абсолютно не гламурных. Такие обычно продают бабушки у входа в метро или у крыльца магазина.

Не знаю почему, но мне захотелось улыбнуться. Правда, получилось как-то вымученно и жалко.

– Тяжелый день? – без лишних прелюдий спросил Дэн.

– Очень, – согласилась я.

И только сейчас вспомнила, что вчера мы договаривались о том, что он поменяет замок. А у меня ни замка, ни ужина… И из сервировки стола – только стерильные бинты вместо салфеток. Стало еще грустнее.

Хоть бы кто убил меня, что ли.

Чем больше людей вас слушает, тем осторожнее надо быть в суждениях.

Дэн Льдов

– Придуши меня, а? – с надеждой попросила я Дэна.

– Чего? – не понял он.

– Ну, можешь сожрать, я не против. Честно, даже сопротивляться не буду.

– Даже хинкали нет-нет да и сопротивляются поеданию: так и норовят выпрыгнуть из тарелки, когда их пытаешься проткнуть вилкой, – покачал головой Дэн. – А уж человеку и подавно положено бороться.

– Я сегодня не совсем человек… Скорее зомби. Хотя в норме хомо сапиенс и впрямь не хинкали: если его пырнуть вилкой, то он для начала заорет. А потом уже и подпрыгнет, и в глаз даст… В зависимости от воспитания и приобретённых рефлексов, – устало ответила я. – К тому же, чтоб ты знал, хинкали едят руками, а не извращаются, тыкая в них чем попало.

– У меня идея… – так вкрадчиво протянул Дэн, что я насторожилась. – Вот сейчас ты меня и научишь их правильно есть.

Всего-то? А я-то думала…

Больше не говоря ни слова, Дэн потащил меня в супермаркет, расположенный через дорогу. Там, в пельменных и котлетных развалах, и обнаружилось национальное грузинское блюдо. Правда, изготовитель его обретался где-то под Белгородом, но не суть важно.

Кавказская кухня, взращенная на российской земле и упакованная в крикливый целлофан, была обпикана кассиршей. Я потянулась к рюкзаку за карточкой, но Дэн ловко приложил телефон, оплатив покупку.

– Из нас двоих безработный вообще-то ты, – напомнила я, наплевав на намеки.

Ужасно неудобно, когда в прямом смысле объедаешь того, кто и так на мели.

– А еще я мужчина, – просветил Дэн. – К тому же даже не надейся, что тебе удастся разделаться с хинкали в одиночку. Я планирую получить часть этой туши, – он подкинул пакет в руке, – которую добыл в честном бою у кассы. А ты, как и подобает женщине, приготовишь ее на газовом костре.

Как выяснилось через час, он и сам отлично знал не только как готовить эти пельмени-переростки, но и как их есть. Сытая и слегка примирившаяся с действительностью, я поняла, что таким хитрым образом Дэн просто заставил меня забыть о сегодняшнем дне. Он переключил внимание и вытащил меня из мрачной усталости.

Нет, я по-прежнему не была полна сил, но теперь уже передумала умирать. Сидела на кухне, поджав ноги под себя, обнимала кружку с горячим чаем и слушала, как в прихожей брюнет ведет неравный бой с замком. Судя по звукам, побеждал последний.

Опять что-то звякнуло и послышалось бормотание. Любопытство согнало меня со стула и заставило тихонько выскользнуть в коридор.

Мурлычущий себе под нос Дэн сидел ко мне спиной. Широкой такой спиной, рельефной.

– …Когда я вижу, как ты верстаешь, малыш, ты меня пугаешь… Когда ты релизишь, то лайкать я не хочу…

– Такой вариации «Мулий Тролля» я еще не слышала, – усмехнулась я, опершись плечом о стену.

Да, знаю, что выглядела я сейчас слегка провокационно: волосы распущены, короткие шорты спрятались под длинной клетчатой рубашкой, отчего наверняка вид на мои голые ноги весьма подстрекательский. Но самое поразительное то, что мне и хотелось нравиться, флиртовать, улыбаться и… подстрекать, да! Хотелось всей той романтической чуши, которая у нормальных людей находится между «Привет!» и «Останешься со мной на ночь?».

Дэн обернулся, и я почувствовала, как по ногам снизу вверх заскользил взгляд. Горячий, жадный, не оставляющий и намека на двусмысленность. Он прошелся от пальцев ног к щиколотке, погладил колени, бедро, которое прикрывала длинная рубашка. Скользнул выше. Еще выше, на сгиб локтя, по предплечью, к кисти, пальцам, что обхватили кружку. Наши взгляды встретились.

– Провокаторша, – в голосе брюнета прозвучала хрипотца, выдавшая его истинные чувства, которые он, к слову, и не особо стремился скрыть за своим полушуточным вердиктом.