Негр кивнул:

– Я уже послал Ганаджу в разведку.

Негр пристально посмотрел в глаза Петру, и тому стало не по себе. Бывший невольник глядел на него как на равного! Во взгляде Жозефа не было ни подобострастия, ни благодарности за освобождение и появилось нечто новое; это стало заметно еще на бригантине после ее захвата.

– И я уже говорил тебе: называй меня Сисенгари, а не христианским именем Жозеф! – настойчиво напомнил негр.

Петр хотел резко одернуть этого недавнего раба, освободившегося только потому, что он ему помог, но вовремя спохватился: добрые дела быстро забываются. Помогая невольникам, он тем самым спасал себя, и теперь они были тесно связаны. Если за пределами острова станет известно, что Петр организовал бунт на корабле, в результате которого погибла вся команда вместе с капитаном, суд не станет учитывать то, что он хотел освободить незаконно удерживаемых невольников, и приговорит его к смерти через повешение. Призрак виселицы давно витает перед ним, но, возможно, ему все-таки удастся от нее ускользнуть. Петр истово перекрестился.

Выброшенные морем обломки бригантины им не пригодились, разве что негры сумели вытащить из обшивки крепкие железные гвозди. Ими бывшие рабы проковыряли дырки в кокосовых орехах, сорванных с пальм, и утолили жажду. Вернувшийся разведчик сообщил Жозефу, а тот – Петру, что путь наверх найден.

Солнце припекало все сильнее. Петр, который был без шляпы, снял рубашку и соорудил из нее тюрбан, а затем надел сюртук на голое тело. На неграх были лишь набедренные повязки и рубашки, превратившиеся в лохмотья. Петра поражала выносливость этих людей. Он сам, выросший на Днепре, отлично плавал, и то его спасение было похоже на чудо. А как смогли спастись эти негры, после того, как провели столько времени в колодках в темном трюме, почти без движения и пищи? Сейчас они бодро шагали, в отличие от Петра, который еще не пришел в себя после ужасной ночи.

– Здесь бывают люди! – громко произнес по-французски (специально для Петра) Жозеф. Он шел во главе отряда, наклонив голову к земле, словно ищейка. – И довольно часто!

В голове у Петра был туман, все его тело ныло после сражения с морем. Он ощущал ужасную слабость. «Как Жозефу удалось разглядеть здесь человеческие следы? Тут же только камни!»

Однако негр уверенно вел их вперед. И в самом деле, они поднимались по проложенной кем-то тропинке. Здесь были тропические джунгли, густые, негостеприимные, насыщенные влажными испарениями, из-за чего сразу стало тяжело дышать. Чем больше люди углублялись в дебри, тем менее ощутимой становилась недавняя свежесть моря, которую приносил пассат. Вскоре воздух стал совсем неподвижным, горячим и влажным, как в турецкой бане, только еще более густым. От перенасыщенной влагой болотистой земли поднимались дурманящие, гнилостные, зловонные запахи. Джунгли, полные летающих, ползающих, жалящих насекомых, жили своей жизнью. Петр работал руками, словно мельница, отмахиваясь от москитов. Его удивляло, что голые и босые негры ничего не замечают. «Может, они бесчувственны к боли или же у них более толстая кожа?»

Джунгли пугали Петра. Вдруг там живут крупные хищники, пантеры или тигры, а у него и его спутников не было никакого оружия. Если огромная кошка вдруг выскочит из чащи, голыми руками от нее не защитишься!

Было очень тяжело пробиваться сквозь буйную растительность голыми руками. Тут пригодились бы мачете, но их тоже не было. Уже через несколько сотен шагов истекающий пóтом Петр, шагавший вслед за Жозефом, выбился из сил и остановился, отмахиваясь от назойливых насекомых:

– Куда ты нас ведешь? Кругом непролазные чащи и топи! Нам нужно найти тропу, проложенную людьми, а не переть напролом!

– Разве ты не видишь, что мы идем по тропе? – удивился Жозеф-Сисенгари. – Вы, белые, будто слепые, ничего вокруг себя не замечаете, у вас нюх только на золото! Если бы тропы не было, мы не смогли бы и шагу ступить! В джунглях все очень быстро зарастает. Люди проходили тут три-четыре дня назад.

Шатаясь от усталости, Петр плелся в хвосте отряда, а негры поочередно пробивали голыми руками дорогу, ломая ветки и выдергивая из земли высокую траву. Они работали неутомимо, словно и не находились более двух недель в нечеловеческих условиях, получая еды и воды столько, чтобы не умереть. Сейчас, после всех этих мытарств, на воле у них словно открылось второе дыхание. Петр в кровь натер ноги мокрыми ботинками. Он снял обувь и попробовал, подобно неграм, идти босиком. Однако сделав несколько шагов, понял, что это не для него, и снова надел ботинки на кровоточащие ноги.

Каждый шаг был сопряжен с болью, но, закусив губу и пересиливая себя, Петр шел вперед. Он словно со стороны видел свое усталое, искусанное москитами, страдающее от боли тело. Негр, который шел впереди, остановился и стал отдирать от ноги здоровенную пиявку. На месте укуса образовалась довольно большая кровавая рана, которую тут же облепили летающие насекомые, но негр, не обращая на них внимания, продолжал путь.

«Это животные, а не люди! У них лишь облик человеческий, и то с другим цветом кожи! – со злостью подумал Петр. – Не Жозеф, а Сисенгари! Неизвестно, сколько времени мне придется провести среди черных, прежде чем удастся вернуться в цивилизованный мир. Впрочем, мне надо думать не об этом. Нужно молить Бога, чтобы меня здесь хорошо приняли, а не вспороли бы живот и не зажарили бы живьем на костре!»

Вскоре джунгли начали редеть. Воздух стал суше. Петр уже и сам видел, что он и его спутники идут по тропе.

Тропический лес неожиданно закончился. Они вышли к огромному полю, на котором стеной стояли зеленые тростниковые растения, очень высокие, в два человеческих роста. И еще сюда доносился сладковатый запах дыма, сообщая о том, что где-то рядом находятся люди.

«Сахарный тростник!» – мысленно воскликнул Петр и крикнул Жозефу:

– Это плантация сахарного тростника. Здесь должны быть люди! Нам надо перейти через поле!

Отряд вошел в густые тростниковые заросли. Вскоре Петр и его спутники поняли, что поступили опрометчиво. Зеленое море тростника поглотило их без остатка. Здесь уже ничто не указывало на то, куда им идти. Солнце, по которому можно было бы ориентироваться, было скрыто от глаз зеленой колышущейся массой, похожей на крышу. Трепещущие верхушки тростника непрерывно издавали зловещий звук: «Ш-ш-ш-ш!», резавший слух. Под ногами было полно опасной живности: скорпионов, змей, сколопендр, и приходилось выверять каждый шаг. Крупные насекомые, менее опасные, но не менее неприятные, падая путникам на голову и за шиворот, кусали и щипали их.

Воздух тут был совсем не такой, как в джунглях, – сухой, горячий, обжигающий дыхание. Казалось, здесь работает невидимая печь, цель которой – иссушить человеческие тела, полностью лишив их влаги. Одежда Петра окончательно промокла от обильного, текущего ручьем пота. Ему ужасно хотелось пить. Во рту совсем пересохло, ведь последний раз он утолял жажду еще вчера вечером на бригантине, да еще выпил немного кокосового молока утром. В джунглях негры нашли какую-то подозрительную лужу и напились из нее. Они предлагали Петру последовать их примеру, но он побрезговал, а теперь пил бы, не раздумывая. Только лужа была уже далеко!