Он выслушал своего помощника мрачно и молча. Казалось,сегодня его уже ничто не могло удивить. Он только уточнил, что именно случилосьс охранявшим его полковником Кикнадзе, и, когда ему сообщили, что тот тяжелоранен и находится в больнице, закурил и спросил:

— А с террористом что?

— Не знаю, Артем Сергеевич, нам не сообщают, — виновато ответилпомощник, — может, тоже ранен или убит.

Полетаев посмотрел на помощника так, что тот поежился иторопливо добавил:

— Я постараюсь выяснить, Артем Сергеевич.

— У меня была его заместитель, кажется, подполковникСуслова. Она еще здесь?

— Да, Артем Сергеевич.

— Найдите ее, пусть зайдет, — распорядился Полетаев,стряхивая пепел в массивную пепельницу. После ухода помощника Полетаев взялсябыло за лежавшую перед ним на столе бумагу, но строчки плыли перед глазами. Ещеодин убитый. Или двое? Господи, как это страшно, когда из-за тебя гибнут люди.

Через несколько минут в кабинет вошла Суслова. Ей так и неудалось смыть до конца пятна крови на белом жакете, и они все еще были заметны.Полетаев привстал, предлагая ей сесть, протянул сигареты. Она покачала головой.

— Что с вашим полковником? — спросил министр. — Как он себячувствует?

— Пока без сознания. Пуля попала в правый бок. Будемнадеяться, что не задела печень, иначе он до вечера не проживет.

— Так, — мрачно произнес Артем Сергеевич, — понятно. Выможете сказать, что с террористом?

— Могу. Он убит.

Полетаев бросил взгляд на ее жакет и поинтересовался:

— Кто его застрелил?

— Это не имеет значения, — ответила Суслова, — главное, чтоего больше не существует.

— Личность бандита установлена?

— Пока нет. Наши сотрудники как раз работают над этим. Унего было журналистское удостоверение, фальшивое. Бандиты следили за одним изжурналистов, привели в негодность его автомобиль и, очевидно, планировали еголиквидацию. Но помешал случай. Подъехала дежурившая рядом машина ГАИ, и в нейоказался его знакомый сержант. Журналист оставил под его присмотром машину, асам на такси приехал сюда, с опозданием на десять минут.

— Значит, если бы не сержант… — он не договорил.

— Да, — сказала Суслова, — если бы не сержант, все могло быкончиться гораздо хуже. Убийца уже стоял в вашей приемной.

Полетаев потушил сигарету. Посмотрел ей в глаза.

— Дважды быть на волосок от смерти и дважды чудом спастись.Не многовато ли для простого смертного?

— Это не чудо, — возразила Суслова, — в любом случае мы быостановили террориста. Другое дело, что в вашем кабинете это было бы гораздосложнее.

— Только этого не хватало, — в ужасе произнес Полетаев, —перестрелка в моем кабинете. Боюсь, мой завтрашний визит в Лондон потерял быпосле этого всякий смысл. Все было бы кончено уже сегодня, независимо от того,остался бы я жив или нет.

— Мы понимаем, — вежливо ответила Суслова. — И чтобы непросочилась информация о случившемся, задержали трех журналистов.

— Вы не можете их держать двое суток.

— Можем, — ответила Суслова, — не отпустим до пятницы. Покавы не выступите в Думе с проектом бюджета.

— Думаете, эти покушения связаны с моим выступлением? —спросил Полетаев. Он всегда ценил в женщинах ум. А тут еще женщина изконтрразведки. Даже романтично. К тому же она была недурна собой. Он то и делопоглядывал на белый жакет, выпачканный кровью, что делало ее еще болеепривлекательной в глазах министра.

— Мы не исключаем такой возможности, — мягко ответила она.Женщины чувствуют, когда мужчины проявляют к ним интерес.

— Два покушения за один день. И трое убитых, — с ноткамипечали в голосе произнес Полетаев. — В восемнадцать ноль-ноль я должен быть упремьера, что делать?

— Я буду вас сопровождать, — сказала она, — вместополковника Кикнадзе. Но думаю, через несколько часов меня заменит другойофицер.

— Другой офицер? — он не мог скрыть своего огорчения.

— Нет, — улыбнулась она, — я все равно останусьзаместителем. Но Кикнадзе заменит другой сотрудник.

Артем Сергеевич умел нравиться женщинам. Почему-тосчитается, что женщину привлекают в мужчине его положение, деньги, наконец,внешность. На самом деле все это от лукавого. И если на протяжении тысячелетийсамка подсознательно выбирала сильного самца, предпочитая его физические данныедругим качествам, то с развитием цивилизации женщину стал привлекать мужскойинтеллект. С помощью грубой силы трудно приобрести влияние, продвинуться послужбе или заработать много денег. Только интеллект помогает мужчине выжить всложном информационном пространстве современной цивилизации.

Полетаев был именно тем мужчиной, который своим обаяниемспособен покорить женщину. Суслова же возбуждала его сильнее, чем любая измногочисленных знакомых девиц. Он как завороженный смотрел на пятна крови, всееще заметные на ее жакете. С такими женщинами ему не приходилось встречаться.Высокое положение придавало ему уверенности и приятно щекотало самолюбие. В тоже время он подсознательно чувствовал себя в какой-то мере зависимым отженщины. Ощущение новое и непривычное.

Обычно в отношениях с женщинами он был лидером. Даже жене,которая уже достала его своими вечными придирками, не позволял главенствовать.Разве что во второстепенных вопросах.

Эта женщина не была похожа на других и именно поэтомузаинтересовала Полетаева. Он вспомнил, как однажды в детстве увидел на кухнетаракана и закричал от страха. Мать с отцом в это время находились в спальне.Только несколько лет спустя он догадался, чем они там занимались. Мать родилаего в девятнадцать лет, когда ему исполнилось пять, ей было двадцать четыре.Она тогда прибежала на его крик и тапочкой раздавила таракана. Он потом многораз вспоминал эту сцену. Голая женщина вызвала в нем непонятное возбуждение,смешанное с любопытством. Он никогда не думал, что мать так красива без одежды.Пятно на полу от раздавленного таракана, испуг и внезапное чувство тепла, когдамать обняла его, успокаивая и утешая.

Спустя много лет он не выключал свет, когда оставался сженщинами, пытаясь снова вспомнить чувство тепла и покоя, охватившее его вмомент появления матери. Но, увидев кровь на жакете Сусловой, он вспомнилоставшееся от раздавленного таракана пятно и появившуюся на кухне голуюженщину. Возбуждение, охватившее его, было так сильно, что он испугался.

— Вы думаете о чем-то своем? — спросила Суслова.

— Нет, — отвлекся он от своих мыслей, — значит, вас незаменят?