– Неправда.

Кей отнес ее к кровати на руках, стал расстегивать рубашку –миг неизбежной, ненужной заминки.

– Дай я…

Рашель помогла ему раздеться, а он помог ей, что было кудапроще – и снова спросил:

– Почему ты боишься, малышка…

Она не ответила, и он обнял ее – осторожно, стараясь бытьпредельно нежным, и все еще не понимая ее страха, а девочка целовала его,словно не хотела больше никаких слов, и когда он понял, было уже глупо что-тоговорить, и он только продолжал, стараясь, чтобы ей стало хорошо, и понимая,что этого никогда не бывает в первый раз, и ее загорелое тело казалось белым начерных простынях и она улыбалась, словно ей действительно было хорошо…

И лежать лицом к лицу казалось редкой наградой, дарованнойза тот короткий миг, когда ни Галактика, ни Грей, ни Линия Грез не стоилиничего.

– Если ты скажешь, что я романтичная дура, то я тебю убью,Кей Дач, – сказала Рашель.

Дач покачал головой:

– Мне было очень хорошо. Спасибо тебе.

– Дач, если мы спасемся…

– Ладно.

Он погладил Рашель по щеке, и она прижалась к нему, ещетеснее, хотя казалось, что это невозможно.

– Возьми меня снова, Кей.

– Не надо.

Рашель только улыбнулась, и он вновь склонился над ней, ноона выбралась, оказавшись сверху, она знала все, ничего не умея, и Кей могтолько догадываться, как она оставалась девочкой до шестнадцати лет, втаурийском эдеме и со своей страстностью. Но это быстро стало неважным,абсолютно неважным, чем-то забытым как Империя и Линия Грез…

– Я от тебя вся мокрая, – сказала она потом. – И ты тоже.Иди в душ.

Он сходил в душ, и вернулся очень быстро, но Рашель ужесидела на кровати, завернувшись в черную простыню, и огонек в лампе едвадрожал.

– Теперь я, – сказала она просто. – А когда вернусь, ты ужебудешь на полпути домой. Ладно? У меня контрольная на первом уроке.

Дач кивнул и посмотрел вслед – как мелькнул закутанныйсилуэт в проеме двери, а потом за стеной зашумела вода, и он оделся, привычнобыстро и тихо.

Спускаться по стене не хотелось, он просто спрыгнул – земляударила по ногам неожиданно сильно, и пришлось завалиться на бок, гася толчок.

– Не ушиблись?

Кей повернулся к веранде – там тлел огонек сигареты, иугадывалась сидящая тень.

– Нет. Добрый вечер.

– Доброе утро. Будете взлетать – не включайте форсаж. У моейжены очень чуткий сон.

– У вас, вероятно, тоже. Но я не на флаере.

Дач повернулся и пошел сквозь сад. Где-то рядом, все времярядом, пела цикада – бесконечно и неуловимо, словно ниоткуда.

Кей так и не увидел сестренки Рашель. Программированиедевочки вела Ванда, а Дач предавался невольному безделью. Порой по утрам онслышал, как хлопала внизу дверь – но ни разу у него не возникло желания хотя бывыглянуть в окно.

Однажды перед обедом он пошел в библиотеку, и услышал из-занеплотно прикрытой двери голос Каховски:

– Император очень устал. Он трудится ради всей Империи. Онстарше всех в мире. Понимаешь?

– Да, – тихо, сквозь сон, тонким детским голосом.

– Когда ты скажешь ему фразы третьего цикла, он обязательнопожалуется на усталость. Когда это произойдет, начнется четвертый цикл. Тывозьмешь его за левую руку, запомни, за левую руку. Ты скажешь ему: «Вы неможете устать, Грей, вы столько пережили. В мире нет ничего, что может васутомить. Вы уже все видели, что есть на свете.» Повтори.

– Тетя Фискалоччи, вопрос…

– Спрашивай.

– Я должна звать Императора по имени?

– Умница. Ты должна звать его так, как он тебе назовется.Грей – переменная, которую ты замещаешь принятым между вами именем. Запомниэто.

– Запомнила.

– Повторяй начало четвертого цикла.

– Вы не можете устать, Грей…

– Стоп. Смени тон. Тебе его жалко. Очень жалко. Он хочетумереть – но ты не должна это упоминать. Ты его жалеешь. Повторяй началочетвертого цикла.

– Вы не можете устать, Грей! Вы…

Дач медленно отошел от двери. За ней сейчас не былополковника Каховски и девочки Лары. Только два автомата – обучающий, иобучаемый.

– Вы пунктуальны, Радж…

Монтажник Радж Газанов заискивающе улыбнулся инспектору.Постоянное место работы в «аТане» было мечтой любого наемного специалиста.

– Как я понимаю, вы уже работали в наших филиалах… повременным контрактам.

– Да, господин. Монтировал…

– Не продолжайте. Хотели бы получить постоянную работу?

– Разумеется.

– Вы в курсе, что основные льготы по выслуге лет связаны унас не с деньгами, а с льготным предоставлением аТана?

– К чему мертвому деньги?

– Логично… – инспектор засмеялся, дружелюбно похлопал Раджапо плечу. Но глаза на костлявом скуластом лице оставались цепкими, изучающими.– Вы мне нравитесь, и ваша квалификация устраивает компанию…

– Спасибо.

– Пойдемте, – инспектор поднялся из-за стола, наконец-топриняв решение.

Они вышли из кабинета вместе. Это был внешний секторкомпании, открытый для посетителей, и в маленьком холле сидело с десятокнапряженных, вымученно улыбающихся людей – потенциальных работников «аТана».

– Сюда, Радж…

Инспектор провел своим пропуском по контрольной панельке –но двери лифта, над которым мерцала надпись «служебный» не спешили открываться.

– Ах да… – инспектор извлек из кармана еще один пропуск. –Вот ваши документы. Теперь вы в дружной семье «аТана», Радж.

Лицо Газанова отразило все, что только может подуматьчеловек, получивший шанс жить вечно. Он бережно принял из рук инспекторапластиковую карточку, коснулся ей детектора.

Лифт открылся.

– аТан-системы размещаются на минус шестом этаже, – небрежнообронил инспектор. – Но нам ниже, Радж. Персонал реаниматоров вполнеукомплектован.

Лифт остановился на минус десятом. Инспектор помедлил,прежде чем выйти.

– Запомните, Радж, вы привлекаетесь к новому проектукомпании. Удивительному проекту… детали которого будут объявлены в самомближайшем времени.