можно быстрее устанавливает собственную проводную и радиосвязь со всеми секторами обороны Берлина. В-третьих, мой собственный штаб корпуса будет немедленно использован для усиления штаба Берлинского оборонительного района, работу которого надо основательно перестроить.

– Герр генерал, у вас уже есть определенные соображения на этот счет?

– Разумеется, у меня будут два начальника штаба, в том числе и вы, полковник Рефиор. Вы возглавите политический отдел и будете отвечать за координацию работы штаба и за связь с гражданскими служебными инстанциями. Полковник фон Дувфинг остается главным в военной области. Далее, немедленно будет создан строгий порядок подчинения для отдельных секторов обороны города. Смотрите, – при этих словах Вейдлинг показал на карту, – сектора А и В я сейчас же подчиняю генерал-майору Муммерту. Дивизия «Мюнхеберг» еще обладает довольно хорошей боеспособностью и поэтому в состоянии в одиночку обеспечить оборону восточной части города. Сектор С на юго-востоке получит бригадефюрер СС Циглер. Сектор D по обе стороны от аэропорта Темпельхоф кажется мне наиболее уязвимым местом, его оборону возьмет на себя начальник артиллерии моего корпуса.

Мне совсем не нравится сектор Е. Для одной дивизии он слишком велик. 20-я моторизованная дивизия, которая сейчас находится в Груневальде, должна немедленно направить усиленный разведывательный дозор в сторону Потсдама. Мой резерв, 18-я моторизованная дивизия, займет позиции позади этой дивизии.

Сектор F, Шпандау и Шарлоттенбург, остается, как и прежде, под командованием подполковника Эдера.

9-я парашютная дивизия под командованием полковника Херрмана обороняет сектора G и Н на севере Берлина.

Затем мы оборудуем сектор Z, который охватывает центральную часть города и который нужно немедленно подготовить к обороне. Для начала этого вполне достаточно. Пожалуйста, соедините меня с генералом Кребсом в рейхсканцелярии!

Рейхсканцелярия ответила уже через несколько секунд. В трубке прозвучал взволнованный голос начальника Генерального штаба сухопутных войск:

– Пора, герр Вейдлинг. Фюрер хочет знать, что вы решили. Прерывающимся хриплым голосом Вейдлинг ответил:

– Я принимаю на себя командование Берлинским оборонительным районом.

Глава 7

Битва за Берлин

В ночь с 23 на 24 апреля танки дивизии «Мюнхеберг» отходили из юго-восточных пригородов Берлина в Темпельхоф. Ночь освещалась пожарами, охватившими целые городские кварталы. Глухие взрывы прокатывались по улицам, строчили пулеметы, ревели моторы танков, трещали винтовочные выстрелы, рушились дома. И кричали люди. Жутко звучали в ночи отчаянные крики женщин и девушек, которые попали в руки советских солдат. Ужасны были вопли умирающих, которых давили гусеницы советских танков.

Фельдфебель Хартман и его экипаж поддерживали на своей боевой машине контратаку пехоты. И тут случилось непредвиденное! Снаряд, выпущенный советской противотанковой пушкой, попал в их Pz. IV и перебил одну гусеницу. Бринкману удалось увести танк из сектора обстрела приближающегося Т-34 и направить его во двор шоколадной фабрики «Заротти». Хартман, Бринкман и Райнварт пытались заменить разбитые траки гусеницы запасными, а Рамлау и Хольберг подобрали валявшийся на земле пулемет и заняли позицию за кучей щебня.

Рамлау закурил сигарету и осмотрелся. Во дворе теснились бежавшие от русских бойцы фольксштурма и гитлерюгенда, люди из вспомогательной службы безопасности и оказания помощи, являвшейся структурой гражданской обороны.

Ефрейтор сделал глубокую затяжку и покачал головой, затем толкнул Хольберга в бок:

– Эй, Хольберг, можешь себе представить, что здесь когда-то делали шоколад?

Радист поморщился и скорчил смешную рожу.

– Видимо, это было давным-давно. Да это меня и не интересует. Я почувствую себя гораздо увереннее, когда снова буду сидеть в нашем танке.

Рамлау кивнул и оглянулся на танк. Хартмана и двух остальных танкистов окружили женщины и дети. Одна из женщин пронзительно кричала.

– Ради бога – возьмите нас с собой! Вы же не можете просто так оставить нас здесь!

Напиравшие на Хартмана женщины мешали ему ремонтировать гусеницу. Он потел, вытирал пот со лба и оттеснял женщин от танка. Его хриплый голос разносился на весь фабричный двор.

– Пробивайтесь пешком! Идите в направлении универмага «Карштадт». Там вы будете до поры до времени в безопасности. Там стоит наша дивизия, да и зениток тоже пока хватает. Идите, сматывайтесь отсюда!

Женщины поспешно пересекли фабричный двор, стали перелезать через остатки стен и груды обломков. К ним присоединилось несколько совсем юных бойцов из гитлерюгенда. Остальные попрятались в подвальных помещениях шоколадной фабрики. У них уже не осталось сил тащиться из одного ужаса в другой.

В воздухе стояли непрерывный свист и вой. Снаряды советской артиллерии постоянно взрывались на территории шоколадной фабрики и в районе универмага «Карштадт», где концентрировались немецкие формирования.

Здание шоколадной фабрики находилось под постоянным обстрелом. Обломки камней и осколки кирпичей разлетались по фабричному двору, били по полуразрушенным стенам.

Радист-пулеметчик Хольберг неожиданно вздрогнул и схватил ефрейтора за плечо.

– Эй, посмотри-ка! Там, на той стороне улицы иваны!

Рамлау сразу узнал сгорбленные фигуры красноармейцев в уродливых касках. Он быстро развернул пулемет, нажал на спусковой крючок. Пулемет строчил непрерывно, очереди хлестали по стенам домов на той стороне улицы. Русские тотчас бросились в укрытие, перебежками начали отход. Вскоре фабричный двор оказался под обстрелом советского миномета. Справа к нему присоединился пулемет, сбивавший очередями штукатурку с фасадов домов. Кругом свистели рикошетирующие пули и осколки.

Вдруг Рамлау отпустил спусковой крючок. В их сторону, пошатываясь, бежал человек. Уже можно было различить его форму. Немец. Он споткнулся о кучу мусора, упал плашмя на землю, снова поднялся и побежал в сторону фабрики «Заротти». За его спиной раздался лающий звук русского пулемета. Рамлау снова нажал на спусковой крючок, прикрывая бойца в немецкой форме огнем своего пулемета. Хольберг закричал:

– Эй, дружище, поторопись!

Боец преодолевал последние метры ползком, укрываясь за кучей обломков, и, тяжело дыша, подполз к Хольбергу.

– Mon Dieu…[14]

Хольберг удивленно уставился на солдата:

– Что с тобой?

Тот смахнул со лба, обсыпанного кирпичной пылью, черные как смоль волосы.

– Мерси, камрад!

Рамлау бросил взгляд на незнакомца и заметил на его правом плече сине-бело-красный герб французского добровольческого легиона СС. На вороте – петлицы унтер-офицера (унтершарфюрера СС).

Неожиданно ефрейтор услышал лязг гусениц. Он приподнялся над своим пулеметом и увидел три советских танка Т-34. Рамлау коснулся плеча Хольберга:

– Эй, дружище, посмотри-ка на это! Беги к Хартману и предупреди его. А я пока займу здесь позицию.

Хольберг выскочил из укрытия и, пригнувшись, бегом пересек фабричный двор. Француз в немецкой форме, как само собой разумеющееся, занял место Хольберга. Рамлау прицелился в сторону танков, за которыми следовали большие группы советских пехотинцев. Пули точно ложились в цель. Красноармейцы с криками падали на землю и даже попадали под гусеницы своих же танков, которые, не считаясь ни с чем,