— Дрым, стереги, я сейчас.

Аттайр подхватил ручной пулемет и бросился к берегу. Где-то вдалеке надсадно, точно кто-то наступил на хвост железному монстру, взвыла сирена. Тоот увидел, как первый из кораблей, идущий вдоль берега, развернулся, чуть заметно вздрогнул, а через некоторое время из-под воды, точно древнее морское чудовище, вынырнула заостренная туша ракеты, с хлопком выпустила крылья и понеслась к берегу.

— О… — Аттайр упал лицом в песок.

Взрыв резко ударил по барабанным перепонкам, смешивая какофонию звуков в единый гул. Тоот вскочил на четвереньки, схватил пулемет как дубину и, пригибаясь, выплевывая на ходу соленый песок, побежал к стонущему офицеру. Вокруг визжало и грохотало. Камни перелетными птицами неслись к морю, все больше и больше засыпая пляж. Раза три Тоот падал, вставал и бежал к цели.

«Ствол забит песком, — мелькнуло у него в голове, — надо остановиться, вытряхнуть, а то не выстрелю». Но остановиться не было никакой возможности. Наконец Аттайр на последнем рывке подскочил к офицеру и крикнул ему в ухо выученную еще в школе субалтернов на всех известных языках фразу:

— Ты пленный! Имя, звание и номер части!

Юноша приоткрыл глаза, стараясь навести резкость, но без особого успеха.

— Контузия, — понял Тоот, отмечая, что пальцы зеленого юнца тянутся к боевому ножу, закрепленному у бедра. — Не балуйся, — он перехватил запястье, выводя его на болевой контроль.

Офицер скрипнул зубами.

— Идти можешь?

— Нет. Колено поломать, — на плохом метрополийском простонал островитянин.

— Ох, не было печали, — Тоот вставил пулеметный ствол в рукава его кителя, перебросил ремень на лоб. — Уж ты не обессудь, будем выбираться.

Между тем грохот внезапно стих, и Аттайр увидел, как, вспенивая бурые волны, к отмели несется полтора десятка катеров, не отличимых от первого, с одной только разницей: стволы орудий были расчехлены, и у каждого из них стоял расчет, готовый открыть огонь.

— Очень быстро уходим, — Тоот взвалил пленного на плечи, выругался сквозь зубы и поволок его в спасительную расщелину.

* * *

Когда Тоот появился у воронки, капрал Таб бросился ему навстречу, спеша помочь командиру.

— Господин полковник, вы живы?

— Дурацкий вопрос, — огрызнулся Аттайр, — помоги этого погрузить.

Таб ухватился за ноги пленного, тот застонал от боли.

— Молчать, твои услышат — горло перережу, — процедил Атр.

— Я, господин полковник, как все началось, тут притаился. Думаю — бомба в одну воронку-то не падает. Но до того жутко было, оторопь брала. Я в щебенку закопался, думаю — лишь бы не в меня. Но вдруг, чувствую, вот аж кружит меня, надо вылезти и до той высотки, — он ткнул пальцем в сторону, — пробежаться. И вот странно, аж блевать хочется, а ноги сами бегут. Добрался как-то, а там ваш, этот упырь, уже яму себе выкопал и фельдфебель валяется. Это вы его упаковали?

— Ну, не сам же?! — Аттайр вытащил из рукавов пленника забитый песком ствол.

— Проверь, нет ли при нем оружия.

— Слушаюсь, господин полковник.

— И скажи, с какого перепугу ты принялся в катер палить?

— Ну так уничтожил же!

— Уничтожил, — скривился Тоот. — Там на берегу сейчас полторы сотни головорезов желают познакомиться с метким стрелком. Наше счастье, что они еще короткую дорогу не отыскали, Дрыма у них нет. Все, отставить разговоры. Закрывай борт и уходим отсюда как можно быстрее.

Тоот заскочил в кабину, стряхивая с сиденья разбитые взрывной волной стекла.

— Заводи мотор.

Бригада вступала в город. С будничной деловитостью по дороге катили грузовики, громыхая широкими гусеницами, входили танки. Бронетехники было немного, но это и понятно: лучше держать танковые части вдали от городских улиц, если не желаешь каждую неделю перестилать дорожное полотно. Командирский бронеход остановился у заставы. Стальная дверь мягко отошла, и водитель, широко улыбнувшись, спросил дежурного фельдфебеля:

— Эй, приятель, где тут у вас начальство обитает?

Фельдфебель-ополченец, служивший, вероятно, еще в царствование последнего императора, указывая рукой все повороты, начал объяснять дорогу к комендатуре.

— Давай поскорей! — донесся из бронехода раздраженный голос офицера.

— Господин бригадир с утра не в духе, — вздохнул механик-водитель. Затем добавил тише: — Говорят, у вас тут ночью горячо было?

— Ой, было! — Фельдфебель покачал головой. — Наши-то едва ноги унесли. Да и то мало кто спасся.

— Это плохо, — со вздохом посочувствовал водитель.

— Конечно, плохо. Я, вон, уже вторые сутки на посту, и все без сна. А заменить некем.

— Да, незадача, — согласился его собеседник. — Но тут я могу помочь.

— Это как?

— Очень просто, — он закашлялся и вдруг в одно движение выхватил из висевшей на поясе кобуры пистолет и упер его в живот ветерану.

— Командуй на блокпост бросить оружие.

Слова еще звучали в воздухе, когда с десантного отделения бронехода со скоростью конфетти, вылетающих из хлопушки, высыпали на землю автоматчики и, проскакивая через открытый проход в заграждении, устремились к бетонному колпаку блокпоста. В руках у каждого была связка гранат. Первый же выстрел — и все они полетят в амбразуры, превращая внутренность придорожного укрепления в выжженную зону.

— Оружие бросайте! — испуганно глядя на улыбчивого водителя, крикнул начальник караула.

— Вот и замечательно. Будете себя вести разумно — никто не пострадает. — Он похлопал фельдфебеля по щеке и обернулся к офицеру. — Доложи герцогу, что блокпост обезврежен. Можно вводить в столицу остальные части.

* * *

Исполнять обязанности начальника штаба целой бригады, пусть даже и ополчения, — немалая честь для юного лейтенанта. Но и ответственность, которую молодому офицеру нелегко взвалить на плечи, особенно если ты без году неделя как получил первые в своей жизни офицерские нашивки и даже взводом командовал в единственном бою, обернувшемся ужасной бойней. Но деваться было некуда. Распоряжение полковника Тоота звучало резко и недвусмысленно: к возвращению составить полную сводку об исправной боевой технике и личном составе гарнизона Беллы.

Юный начальник штаба смотрел на офицеров, собравшихся в бывшем кабинете полковника Данну. Среди них были старшие по возрасту, а главное, в более высоких чинах, но все тыловики, узкие специалисты или наспех призванные ополченцы. Им также было не по себе. Ночной разгром деморализовал остатки гарнизона. Еще бы: одно дело сойтись лицом к лицу — пусть страшно, но видишь перед собой неприятеля и — либо ты, либо тебя. Жить захочешь — начнешь соображать и действовать быстро.