чайником и четырьмя стаканами. В чайнике в мутно-прозрачной воде плавают листья мяты, дольки лимона и лайма и кусочки льда. – Мне нужна помощь с перестановкой дивана. Давайте лимонада хлебнем, и за дело.

Руслан ставит поднос на столик в саду и по-хозяйски разливает лимонад по стаканам.

– Ладка, – зовет сестру, – иди пить.

– Лимоняд! – подлетает она со счастливым восклицанием.

– Ага, твой любимый лимоняд, – Руслан поддразнивает ее, но делает это с братской заботой. Надо будет записать это в блокнот. – Держи, Карамелька. Только медленно, горло не застуди.

Пока Лада со счастливым улюлюканьем пьет лимонад, мы получаем свои стаканы. Тёмка залпом выпивает половину.

– Ты же и его сам делал, да? – спрашивает он.

– Ага.

– Не думал поваром стать? Такой талант!

– Да не подлизывайся, – усмехается Руслан.

– Я теперь не только ради Лады буду приходить, но и ради твоих вкусняшек.

– Вот блин, прикормил псину…

Когда лимонад кончается, мы заходим в дом. Руслан уводит сестру за руку в комнату, закрывает дверь.

– Старый диван тяжелый, – его взгляд задерживается на мне чуть дольше. – Втроем осилим, думаю.

– Осилим, – убеждаю его.

Вот все время они так. То, что я самый маленький среди них, не значит, что я слабый!

– А че ты вдруг решил диван перетащить?

– В комнате слишком душно стало, хочу маму в другую отнести. Пусть отдыхает.

Мы с Тёмкой, уважительно промолчав, следуем за ним. Диван оказывается в кухне. Тёмка и Руслан встают по краям дивана, а я посередине.

– Так, – Руслан осматривается. – Прям тащить мы его не будем, потому что спины надорвем. План такой. Мы с Артемом поднимем каждую сторону, а ты картонки под диван подложишь, Сеня.

– Почему я?

– Потому что я тебя об этом прошу.

Затыкаюсь, становится стыдно. Тёмка хмыкает.

– Мой дед бы заявил: «Потому что я так сказал!»

– К счастью, я не твой дед. И не его, – усмехается Руслан. – Сень, вон картонки в углу лежат. Подсоби давай.

И мы втроем становимся слаженным механизмом. Ребята приподнимают диван за один край, а я подкладываю под него картонки. Потом мы начинаем толкать диван, выпихивая его из кухни наружу. Когда мы достигаем цели, Тёмка смахивает пот со лба, а Руслан потирает поясницу. Как много раз он проделывал такое в одиночку?

– Руслан, а где твой отец? – интересуюсь я.

– Понятия не имею. На каком-нибудь вокзале, наверное, – он улыбается. – Он вдруг решил, что такая жизнь ему наскучила, и пошел искать себя. Вот пять лет ищет уже. Даже не знает, что у него дочка родилась.

– Надеюсь, и не вернется, – жестко замечает Тёмка. – Зачем такой мусор в семье нужен. Тяжело, конечно, но ты намного достойнее своего отца.

Руслан усмехается и ничего не говорит. Впервые вижу, как кто-то выражает благодарность глазами: веки чуть прикрыты, дружелюбный огонек. Совсем не тот огонь, вокруг которого плясали чертята с вилами.

– Спасибо за помощь, ребята. А теперь идите на улицу, мне надо с мамой закончить. Можете Ладу забрать по пути.

Мы идем в коридор. Пока Тёмка заглядывает к сестре Руслана и разговаривает с ней, я оборачиваюсь. Руслан выходит из другой комнаты со спящей женщиной на руках и уносит туда, где мы только что оставили диван. Когда мы выходим на улицу, оборачиваюсь. Угол дома, откуда Руслан забрал свою маму, ярко залит солнцем. До сегодняшнего дня я о таких вещах даже не задумывался…

Позже мы немного разговорились, и Руслан рассказал о тете. Она работает врачом, регулярно навещает племянников, заботится о них и ставит уколы своей младшей сестре.

* * *

«Она лежала в гамаке, словно цветок, замерший с протянутой к солнцу макушкой. Похоже, летним утром детективы навевают сон. Глаза двигались под закрытыми веками, пытаясь поймать прекрасные сны. А ее губы, как два лепестка розы, сложенных друг к другу боком…» – прерываюсь, пораженный воспоминаниями о губах.

И почему я их описал? Я ведь на них и не смотрел совсем. Или смотрел? Кошусь на Лёньку, как и всегда читающего мангу. Может, все же спросить у него?

– Лёнь… – почему-то зову его шепотом.

– А?

– Можешь мне ощущения от поцелуя описать? Пожалуйста.

Лёнька поворачивается.

– Записать, что ли, хочешь? – киваю. – Ну… Я не лучший советчик.

– Ты единственный, кто в моем окружении целовался.

– Можешь спросить у родителей или у бабушки с дедушкой.

– Фу, нет. Не хочу думать, как они это делают.

Добродушно посмеявшись, Лёнька задумчиво смотрит в потолок. Почему-то наши беседы проходят спокойнее всякий раз, как только Тёмка уходит прогуляться. Что странно, он терпеть не может жару, но в последние дни постоянно покидает дом. Может, здесь климат иначе переносится?

– Он был липким. Потому что Сати пользуется прозрачным блеском для губ, – Лёня начинает пересказ с короткими паузами, обдумывая свои впечатления. – С легким привкусом персика. Влажный. Теплый. Настолько быстрый и короткий, что я даже не понял сразу, что произошло, – Лёнька замолкает посреди рассказа.

– Лёнь, ты чего?

– Она меня дважды поцеловала, – признается он после долгой паузы. – Потому что я после первого спросил: «Что это было?» Ничего умнее не придумал. Она сразу заулыбалась и сказала: «Сейчас повторю!» Ну и в этот раз вышло дольше. Но я отступил, потому что это так странно, касаться кого-то губами. Я не понимаю, зачем люди так делают.

– Неужели тебе совсем не понравилось? – удивляюсь я.

– Мне почему-то стало очень стыдно. Ладони вспотели, лоб и подмышки тоже. Пришлось притвориться, что у меня резко прихватило живот, и убежать… Не знаю, что теперь Сати обо мне думает.

– Спроси ее.

– А ты бы как сделал? – Лёнька в ожидании смотрит на меня.

Это впервые, когда друг спрашивает у меня любовного совета. А я ведь еще даже не испытывал ничего подобного и ни с кем не целовался! И как мне теперь его не подвести? Хмурюсь, задумчиво мычу, давая ему понять, что размышляю.

– Позвал бы ее куда-нибудь, чтобы поговорить наедине, и постарался бы все объяснить.

– Ты бы честно сказал девочке, что от поцелуя с ней не почувствовал бабочек в животе?

– Сказал бы, только не так прямо. Во-первых, ее можно поблагодарить за чувства к тебе. Ведь это очень приятно, знать, что ты кому-то нравишься. А во-вторых, ей можно раскрыть свои чувства. Рассказать,