через плечо и вижу, что она указывает на кормушку, разукрашенную разноцветными карандашами. – Это моя поделка. До великих художников мне далеко, но нравится выражать настроение цветами.

Вспоминаю картины, которые видел на стене у тети Любы. Похоже, это творчество Зори.

– А можешь меня нарисовать? – Тёмка продолжает улыбаться. – Я тебе заплачу, у меня много карманных денег.

– Я не очень люблю портреты. Мне больше птичек нравится изображать и пейзажи, – Зоря пожимает плечами, но по ее лицу видно, что ей вовсе не жаль. – Ладно, ребята, я пошла.

Махнув рукой, она убегает вдаль. Пока мы с Тёмкой наблюдаем за ее удаляющейся спиной и синхронно подпрыгивающими косами, нас обдает легким ветерком. А потом мы встречаем Сати, которая внезапно появляется прямо перед нами.

– Чего пялитесь? – хмурится она, с особой неприязнью глядя на Тёмку.

– На усы твои, – не остается он в долгу. – Они стали еще чернее.

– Дурак, что ли? – она недовольно цокает и обходит нас.

– Эй, Сати! – оборачивается Тёмка.

– Что? – она останавливается вполоборота.

Он собирается что-то сказать, но в последний момент вдруг сильно сжимает губы. Я прямо представляю, как слова бьются о них изнутри, требуя выпустить их на волю. Но вместо слов Тёмка подносит к лицу руку ладонью вверх, изображает звук смачного поцелуя и посылает Сати воздушный поцелуй. Ее глаза на мгновение округляются, потом она сильно краснеет и торопливо уходит.

– Ну и что это было? – спрашиваю, косясь на Тёмку.

– Знал бы ты, как мне хотелось ее про поцелуй с Лёнькой спросить, – поясняет Тёмка. – Такая шутка напрашивалась! Пришлось терпеть ради этого балбеса… – он осматривается. – Кстати, а где он?

Теперь озираюсь и я. Сначала из-за забора появляются руки Лёньки, а потом и его голова. Он поднимается и перелезает через доски. Его одежда запачкана травой. Отряхиваясь, Лёнька возвращается к нам. Когда он поднимает голову, мы с Тёмкой рассматриваем его, ожидая объяснений.

– Я еще не придумал, как с ней поговорить, – отвечает он, потирая локоть.

– Даже не представлял, что ты от девчонки будешь через забор сигать, – смеется Тёмка. – И вообще, мы так и не отпраздновали твой первый поцелуй. С тебя морожка!

– Эй, это не первый поцелуй.

– А что это?

– Ну… Разве первым поцелуем считается не тот поцелуй, когда приятно обоим?

– Нет, приятель, – Тёмка приобнимает его за плечи и уводит вперед. – Вот как первый раз поцеловался, так и первый поцелуй.

Пока друзья идут вперед, я размышляю о словах Лёньки. А ведь и правда, особенным момент делает не его очередность, а обоюдное желание.

11

– Привет, мам, – машу в экран телефона.

Мы договорились, что я буду время от времени звонить сам, и я стараюсь не нарушать обещание, хоть мне и хочется больше свободы.

– Привет, солнышко.

Тёмка на раскладушке прыскает, а я кошусь на него. Все ушли из комнаты, но ему приспичило остаться тут, а на улице с мамой говорить я не захотел. Там слишком хорошо все слышно.

– Как ты?

– Все хорошо.

– Уже побывал на море?

– Да, на берегу был, но еще не купался.

– А чего так?

– Да все время какие-то дела появляются…

– Совсем взрослый стал, занятой, – мама улыбается, в ее голосе сквозит нежность.

А мне отчего-то неловко. Раньше меня радовало такое обращение, и я тянулся к ней с объятиями. В последнее время кажется, что она слишком опекает. А мне ведь уже тринадцать лет.

– Мам, извини, идти надо. Тут ребята ждут.

– А, ладно, ступай. Не забывай хорошо кушать и чистить зубы.

– М-м, да. Не забуду. Пока, – снова машу ей и сбрасываю звонок.

– Более неловкого диалога с мамой я еще не слышал, – вворачивает Тёмка, а я недовольно кошусь на него.

Едва не ляпаю, мол, радуйся, что твои родители от тебя звонков не требуют, но вовремя пресекаю мысль. Не хочу, чтобы ему было больно.

– Ты про Зорю тогда говорил? – уточняет Тёмка.

– Когда?

– Когда на меня злился, что я «ее спугнул».

– А, это. Да.

– Красивая она. Рыжая такая.

Упираюсь ладонями в кровать, напрягаю лопатки. Боль вытесняет дискомфорт, возникший в груди после слов друга.

– Я бы попробовал с такой повстречаться. Прям реальный курортный роман. Незнакомка, лето, поцелуи…

– Я вот заметил, что ты со всеми девчонками нежничаешь, а так ни с одной на свидание и не сходил, – говорю я. Тёмка поворачивается на бок и подпирает голову рукой, всем видом показывая: «Еще что скажешь?» И хоть я не привык спорить и конфликтовать, мне все равно хочется высказать ему. – И Лёнька первее тебя поцеловался.

– Ты на что намекаешь, а? – шутливо, но грозно интересуется Тёмка.

– На то, что ты… – подбираю слово, чтобы не обидеть его. – Стесняшка! – выплевываю и смеюсь, расслабляя лопатки.

– Чего-о? Это я-то стесняшка? – он садится на кровати и усмехается. – А кто с нее глаз не сводил в гостях у того дядьки, м?

– Я для рассказа описания собирал, – протестую я. – И описывал все, что видел. И что говорили.

Тёмка щурится и долго-долго молчит. Не свожу взгляда, хоть это и очень сложно. Так и хочется посмотреть куда-нибудь вниз или почесать веко.

– Ну да, я уж тут подумал… – он встает с раскладушки и потягивается. – Подумал, что сможем девчонок обсудить. Но ты не дорос пока. Да и это хорошо на самом деле. Больно не будет, как мне.

– Ты о чем? – настораживаюсь.

– Забей, – Тёмка неспешно выходит из комнаты, а я растерянно моргаю.

* * *

Его слова начинают беспокоить меня. Дни идут друг за другом, мы помогаем бабушке и дедушке, потом ходим гулять и плещемся в море. Несколько дней я не вижу ни Руслана, ни Зорю. Однажды по пути домой мы встречаем тетю Любу. Оглядываюсь в поисках Зори, но ее нет. Вспоминаю про корзинки, которые тетя Люба дала нам с бабушкой. Будет повод зайти к ним домой…

– Как вам море, мальчики? – интересуется тетя.

– Теплое.

– Классное!

– Воздух соленый.

Отвечаем мы каждый о своем. Она смеется.