– Не можешь добраться до дома? – хмыкнул он.

– Хуже, менты прохода не дают.

Виталий у нас долгое время работал под чутким руководствомЛялина, оттого соображать научился быстро, а сообразив, что к чему, действоватьеще быстрее. Через двадцать минут в поле нашего зрения появилась еще однамашина, из нее выскочил Виталий и бросился к милиционерам. Минут пять оничто-то увлеченно обсуждали, после чего обе машины исчезли, то бишь скрылись наприличной скорости за ближайшим поворотом.

– Путь свободен, – косясь на Колю, заметила я. Онпередернул плечами, то ли от холода, то ли парню просто было не по себе. Этовполне понятно: мне тоже не по себе, практически всегда. – Ну, что,потопали, – сказала я без намека на энтузиазм, и мы направились кподъезду.

Дверь была снабжена кодовым замком, но открыть ее оказалосьочень просто, цифры на трех кнопках стерлись от частого употребления.

Квартира была на втором этаже. Мы поднялись, и я позвонила вдверь, на всякий случай использовав носовой платок, чтоб не оставлятьотпечатков. Настроение Коли это не улучшило. Мне тоже. Я услышала мелодичнуютрель за дверью, но как только отпустила кнопку, пала тишина. Ни шагов, нишороха. Открывать нам не собирались. На площадку выходили двери трех квартир,конечно, время позднее, и нормальные люди уже спят, но ведь и ненормальныевстречаются. Короче, здесь задерживаться не стоило. Поняв меня без слов, Колядостал ключи, открыл дверь, практически не производя шума, и первым вошел вприхожую.

Квартира была небольшой, двухкомнатной, и в ней царила такаятишина, что у меня мороз пошел по коже. Я прикрыла дверь, а потом потянула еена себя, чтобы захлопнулся замок, уже предполагая, что нас ждут сюрпризы, а их,как известно, лучше встречать с прикрытым тылом, то есть запертой дверью.

– Мишка, – позвал Коля зловещим шепотом, хотя моги не стараться, ясно, что в квартире никого или ответить не могут.

Дидонов точно не мог. Он лежал поперек кровати, голый,жалкий. Голова нелепо запрокинута, похоже, прежде чем удушить, его изряднопоколотили. Глаза открыты, и выглядело все это страшно. Коля побледнел иприкрыл рот ладонью, но смог с собой справиться, правда, привалился к стене,чтобы удержаться на ногах.

– А где Мишка? – спросил он испуганно.

– Где-нибудь здесь, – пожала я плечами.

– Почему здесь? Я бы на его месте…

– Ты всерьез думаешь, что это его работа? – Япожала плечами.

В гостиной царил образцовый порядок, а вот кухня выгляделазначительно хуже, грязная плита, посуда в мойке, но главное, конечно, самхозяин. Мишка полулежал, привалившись к стене, вокруг шеи бечевка, продернутаяза трубу батареи. Лицо синее, глаза выпучены, в уголке рта капельки крови.

– Господи, – сказал Коля, в его голосе слышалосьстрадание, он не привык к подобным зрелищам. Я присела рядом с трупом,предупредив своего друга:

– Не вздумай здесь что-либо трогать. Впрочем,предупреждение было излишним, он даже в кухню войти не решился, стоял в дверяхи боролся с тошнотой.

– Они чего-то не поделили, Мишка убил его, а потом сперепугу… – изрек Коля по прошествии времени. Я продолжала разглядывать труп.

– Да, у гомиков такое встречается. Ревность, то-се…

Я поднялась и прошла в спальню. Обувь мы по моему настояниюсняли и ходили в носках.

Костюм Дидонова висел на плечиках на ручке шкафа, я быстровывернула карманы. В нагрудном – листок бумаги, кто-то вывел печатными буквами,наплевав на синтаксис: “Твоя поганая газетка у нас в печенках. Кровью умоешься,урод, за эти статейки”. Я присвистнула, этого мне показалось мало, и я покачалаголовой, не зная, как еще выразить недоумение и непонимание, после чего сунулалисток себе в карман.

Пятнадцатиминутный осмотр больше ни к чему интересному непривел. Я поспешила удалиться из этой обители смерти. Правда, для начала позвонилаВиталию.

– Свободно, – бодро отрапортовал он, и мы покинуликвартиру, а затем и подъезд. Милицейской машины не было видно, зато Виталий былна страже. Заметив нас, он вышел из кабины. – Ну, что? – спросил онтихо, и я доложила:

– Два трупа.

– А кем они были раньше?

– Один Дидоновым. Знаешь такого?

– Еще бы. А второй его дружок или все-таки подружка?

Я хмыкнула:

– Не можешь не выпендриться, обязательно надо намекнутьна свое всезнайство.

– Работа такая.

– Ты насчет выпендрежа?

– Насчет всезнайства.

– Что там менты?

– А что менты? Выполняют ответственное поручение.

– Коли ты с ними познакомился, вникни в их проблемы иузнай, отчего они облюбовали в эту ночь данное место. Личное желание или имподсказал кто? Далее, узнай, как долго они здесь прохлаждались и не заметили личего интересного? К примеру, двоих парней. Чем скорее все узнаешь, тем лучше.

– Ясно. Побегу выполнять.

Виталий сел в свою машину, а мы побрели к гастроному. Насвежем воздухе Коля пришел в себя и даже начал соображать.

– Ты сказала – двоих парней… – косясь на меня едва лине со страхом, спросил он.

– Убийц было по меньшей мере двое.

– Убийц?

– Чтобы удавиться на батарее… Короче, Мишка явно был кэтому непригоден. Весь этот маскарад гроша ломаного не стоит и рассчитан надилетантов, каковой я не являюсь, говорю это без ложной скромности. Кто-тозанимался Дидоновым, пока второй убийца держал Мишку. Думаю, парня простооглушили, потом влили в него бутылку коньяка, а потом…

– Но кому это надо? – спросил Коля, теперь в егоголосе слышался откровенный страх.

– Вот и я голову ломаю.

– А записка?

– Записка – глупость несусветная.

– Но…

– Говорю, глупость, и отстань.

И тут он меня удивил, резко повернулся, схватил за плечи итряхнул так, что голова моя едва удержалась на ее законном месте.

– Послушай, – перешел он на зловещий шепот. –Мне это не нравится…

– Ты с башкой-то поаккуратней, – попросилая. – Чего ее трясти попусту. Хочешь высказаться – милости просим, я всегдаоткрыта для восприятия, являясь слугой народа практически с детства.

– Врезать бы тебе, – сказал Коля с печалью.