— Я говорю не об этом пейзаже.

Кристиан улыбнулся мне, наклонился и вонзил зубы ей в шею.Ее лицо расслабилось, всякие разговоры о пейзаже или о чем-то еще улетучивалисьиз ее сознания по мере того, как он пил. Я так давно жила среди вампиров, чтопочти не вспоминала об их клыках. Большинство мороев умело скрывают их. Тольков моменты вроде этого я осознавала, какой силой обладают вампиры.

Обычно, наблюдая за «кормлением», я вспоминала, как мы сЛиссой сбежали из Академии и я позволяла ей пить мою кровь. Я не достиглауровня привыкания «кормильцев», но всегда получала удовольствие от кайфа.Раньше я даже хотела этого, в чем никогда не призналась бы никому. В нашем миретолько люди дают пить свою кровь. Дампиров, которые делают это, считаютнедостойными и презирают.

Теперь, глядя, как вампир пьет кровь, я не думала о том,насколько приятен кайф. Вместо этого перед моим внутренним взором вспыхнула тасцена в Спокане, когда захвативший нас стригой Исайя пил кровь Эдди. Картинанедавнего прошлого породила отнюдь не приятные ощущения. Эдди страдал ужасно, ая не имела возможности помочь, только сидела и смотрела. Состроив гримасу, я отвернуласьот Кристиана и Алисы.

Когда мы покинули помещение «кормильцев», Кристиан выгляделболее энергичным и оптимистичным.

— Скоро уик-энд, Роза. Никаких уроков — и ты получишьсвой выходной.

— Нет. — Надо же — я почти забыла. Проклятье! Скакой стати он напомнил мне? Я уже почти отошла после инцидента со Стэном, ивот… Я вздохнула. — Мне предстоят общественные работы.

При таком множестве мороев с корнями из Восточной Европынеудивительно, что ортодоксальное христианство считалось в кампусе доминирующейрелигией. Другие религиозные течения тоже были представлены, но только околополовины студентов регулярно посещали те или иные службы. Лисса относилась к ихчислу. Как человек верующий, она посещала церковь каждое воскресенье. Кристиантоже, хотя и по другим мотивам — потому что туда ходила Лисса, а он так меньшепоходил на того, кто готовился стать стригоем. Поскольку ни один стригой неможет ступить на освященную землю, регулярное посещение церковной службыобеспечивало ему определенную степень респектабельности.

Я же посещала церковь исключительно с целью общения.Вдобавок Лисса и другие мои друзья часто после службы затевали что-нибудьинтересное, поэтому церковь стала неплохим местом встречи. Бог вроде бы непротивился тому, что я воспринимала церковь как развлечение. А может, простовыжидал подходящего момента, чтобы наказать меня.

Однако после службы в это воскресенье я не смогла покинутьцерковь, поскольку назначенные мне общественные работы намечались именно здесь.Когда церковь опустела, я с удивлением обнаружила, что один человек остался —Дмитрий.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Подумал, может, тебе понадобится помощь. Я слышал,что священник хочет произвести тут генеральную уборку.

— Да, но ты же не наказан. И для тебя это тоже выходнойдень. Мы… ну, новички… всю неделю попадали в переделки, но вы-то, стражи,участвовали в схватках постоянно.

Только сейчас я заметила и у Дмитрия пару синяков — хотяменьше, чем у Стэна. Эта неделя была долгой для всех. И подумать только — оналишь первая из шести!

— И чем еще мне заниматься сегодня?

— В голову приходит сотня других вещей, — сухоответила я. — Например, можно посмотреть кино с Джоном Уэйном,[4]которое ты еще не видел.

Он покачал головой.

— Таких нет. Я пересмотрел их все. Послушай… священникждет нас.

Я обернулась. Так и есть. Отец Андрей стоял у входа ивыжидательно разглядывал нас. Он снял богатое облачение, которое надевал вовремя службы, и остался в простых штанах и рубашке на пуговицах. Судя по виду,он тоже собирался работать, а ведь вроде бы воскресенье считается днем отдыха.

Мы с Дмитрием направились к нему — получить указания, чтоделать. По дороге я ломала голову над тем, что на самом деле заставило Дмитрияостаться здесь. Обычно он загадок мне не загадывал. Как правило, его намерениябыли ясны; я предположила, что и сейчас существует какое-то элементарноеобъяснение, просто мне оно пока неизвестно.

— Спасибо вам обоим, что вызвались помочь мне. —Отец Андрей улыбнулся нам.

Я сдержала усмешку при слове «вызвались». Священник наш —морой лет под сорок, с тонкими седыми волосами. Даже не будучи истинноверующей, я любила и уважала его.

— Ничего особенно сложного мы сегодня делать не будем.По правде говоря, это довольно скучно. Нужно, конечно, произвести обычнуюуборку, а потом мне хотелось бы разобрать ящики со старыми вещами, которыестоят на чердаке.

— Мы с удовольствием выполним ваши указания, —серьезно ответил Дмитрий.

Я подавила вздох и постаралась не думать о том, чем могла бызаняться действительно в свое удовольствие.

Мы приступили к делу.

Мне досталось работать шваброй, а Дмитрий вызвался протиратьпыль и полировать деревянные скамьи. Он выглядел задумчивым, целеустремленным иделал все с таким видом, будто действительно получал удовлетворение от своейработы. Я продолжала рассуждать, зачем он вообще здесь. Не поймите менянеправильно, я была счастлива, что он со мной. В его присутствии я чувствоваласебя лучше, и, конечно, мне всегда нравилось просто смотреть на него.

Я думала: может, он хочет вызнать что-нибудь о том, чтопроизошло в тот день со Стэном, Кристианом и Брендоном. Или собираетсяраскритиковать меня за вторую промашку со Стэном, когда тот обвинил меня в том,что я вмешалась в сражение, руководствуясь эгоистичными мотивами. Этиобъяснения казались наиболее вероятными, и, однако, он не произносил ни слова.Даже когда священник ушел в свой офис, Дмитрий продолжал работать молча, а ведьесли бы он хотел что-нибудь спросить, то лучше всего было бы сделать этосейчас.

Когда мы закончили уборку, отец Андрей поручил намстаскивать ящики с чердака вниз, на склад в задней части церкви. Лисса иКристиан часто использовали чердак как место тайных встреч. Интересно,наведение порядка на чердаке поспособствует или, наоборот, воспрепятствует ихромантическим интерлюдиям? Может, они на время прекратят их, и я смогу спокойноспать.

Спустив все вниз, мы втроем стали разбирать ящики. ОтецАндрей объяснил нам, что оставлять, а что выбрасывать. Это было большимоблегчением для меня — сидеть, после всей этой недели на ногах. Пока мыработали, он расспрашивал об уроках и других вещах. И в процессе работы у менязародилась одна мысль. Я немало потрудилась, убеждая себя, что Мейсон былиллюзией, порожденной недосыпом, но если бы авторитетный человек заверил меня,что призраков не существует, я чувствовала бы себя лучше.