— Вы верите в призраков? — спросила я отцаАндрея. — В смысле, есть ли какие-нибудь упоминания о них во… — яповела рукой вокруг, — во всем этом?

Мой вопрос явно удивил его, но он не обиделся на меня за то,что я охарактеризовала суть его профессии и дело жизни как «все это». А заоднофактически подтвердила полное свое невежество, несмотря на то что на протяжениисемнадцати лет сидела на церковных службах. На его лице возникло ошеломленноевыражение, он даже прекратил работать.

— Ну… это зависит от того, что ты понимаешь под словом«призрак».

Я постучала пальцем по какой-то теологической книге.

— Вся суть этого в том, что, умирая, мы попадаем в райили в ад. Получается, что рассказы о призраках просто выдумки, верно? Ни вБиблии, ни где-то еще о них ничего нет.

— И снова, — сказал он, — это зависит отопределения. Согласно нашей вере, после смерти дух отделяется от тела и иногдаможет задержаться в этом мире.

— Что? — Пыльная чаша выпала из моих рук; посчастью, она была деревянная и не разбилась. Я быстро подняла ее. Это был нетот ответ, которого я ожидала. — Надолго? Навсегда?

— Нет-нет, конечно нет. Это бросало бы вызов идеевоскрешения и спасения, что является краеугольным камнем нашей веры. Однакосчитается, что душа может оставаться на земле от трех до сорока дней послесмерти. В конце концов, она получит «временный» приговор, который заставит еепокинуть этот мир и определит ей место в раю или в аду, хотя реально он небудет исполнен до Судного дня, когда душа и тело воссоединятся для вечнойжизни.

Идея спасения ускользнула от меня, все мое вниманиесосредоточилось на словах «от трех до сорока дней». Я и думать забыла о том,чем занималась.

— Да, но это правда или нет? Дух действительно бродитпо земле еще сорок дней после смерти?

— Ах, Роза! Те, кто задается вопросом, истинна ли вера,возможно, еще не созрели для нее.

У меня возникло чувство, что он прав. Я вздохнула ивернулась к стоящему передо мной ящику.

— Но, — доброжелательно продолжал он, — еслиэто поможет тебе, добавлю вот что. Народы Восточной Европы верили всуществование призраков еще до распространения христианства. Традиционносчиталось, что на короткое время дух после смерти остается рядом с землей — вособенности, если погибший был молод или умер насильственной смертью.

Я замерла. Все, чего мне удалось добиться, убеждая себя,будто Мейсон — порождение моего стресса, мгновенно свелось к нулю. «Молод илиумер насильственной смертью».

— Зачем? — спросила я упавшим голосом. —Зачем они остаются? Ради… ради мести?

— Некоторые считают, что по этой причине, а другие —что душе трудно сразу обрести мир после тяжких испытаний.

— А вы что думаете? — спросила я.

Он улыбнулся.

— Я верю, что душа отделяется от тела, в точности какучит наш Отец, но время ее пребывания на земле недоступно нашему восприятию.Это не как в кино, где призраки обитают в домах или посещают тех, кого знали. Япредставляю себе эти духи, дожидающиеся перехода и обретения мира, скорее как разлитуювокруг энергию, как что-то недоступное нашему восприятию. В конечном счетеимеет значение то, что происходит за пределами земли, когда мы обретаем жизньвечную, выкупленную для нас Спасителем ценой Его величайшей жертвы. Вот чтоважно.

Я подумала: был бы отец Андрей так скор в своих суждениях,если бы видел то же, что и я?

«Молод или умер насильственной смертью». И то и другоеприменимо к Мейсону, и сорока дней с момента его смерти не прошло. Этобесконечно печальное лицо снова возникло перед моим внутренним взором, и язадумалась, что оно выражает. Месть? Или, возможно, он поистине никак необретет мир и покой?

И как теологические идеи отца Андрея относительно рая и адавписываются в то, что произошло со мной, умершей и возвращенной к жизни? ВикторДашков говорил, что я побывала в мире смерти и вернулась, исцеленная Лиссой. Вкаком мире смерти? В раю или в аду? Или имелось в виду именно то промежуточноесостояние пребывания на земле, о котором говорит отец Андрей?

После этого я замолчала, поскольку идея ищущего местиМейсона устрашала. Отец Андрей почувствовал изменение моего настроения, но,конечно, не понимал его причины. Он попытался отвлечь меня.

— Я получил от знакомого в другом приходе кое-какиеновые книги. Очень интересные рассказы о святом Владимире. Ты все ещеинтересуешься им и Анной?

Теоретически да. До встречи с Адрианом мы знали осуществовании лишь двух наделенных духом. Одна была наша бывшая учительница,госпожа Карп, которая под воздействием духа полностью сошла с ума и, чтобыизбавиться от безумия, стала стригоем. Другим человеком был святой Владимир,именем его названа наша Академия. Он жил много столетий назад и вернул к жизнисвою умершую женщину-стража Анну — в точности как Лисса меня. В результате Аннастала «поцелованной тьмой», и между ними также возникла связь.

В обычных обстоятельствах мы с Лиссой пытались разузнать обАнне и Владимире все, что можно, чтобы лучше понимать самих себя. Но прямосейчас у меня были проблемы серьезнее, чем неизменно присутствующая, загадочнаяпсихическая связь между Лиссой и мной. Ее отодвинул на задний план призрак,который, возможно, был в ярости из-за моей роли в его преждевременной смерти.

— Да… — уклончиво ответила я, отводявзгляд. — Интересуюсь… но, думаю, в ближайшее время мне будет не до этого.Я очень занята со всеми этими… ну, вы знаете, полевыми испытаниями.

Я снова впала в молчание. Он понял намек и больше не пыталсяменя разговорить. За все это время Дмитрий не произнес ни слова. Когда мы, вконце концов, закончили разборку, отец Андрей сообщил, что нам осталосьвыполнить еще одну задачу. Он указал на некоторые ящики, которые мы упаковализаново.

— Отнесите их в кампус начальной школы, — сказалон, — и оставьте около спального корпуса мороев. Может, госпоже Дэвис,которая преподает в воскресной школе, что-нибудь из этого пригодится.

Кампус начальной школы находится довольно далеко, и былоясно, что нам с Дмитрием придется сделать, по крайней мере, две ходки. И все жеэто был еще один шаг на пути к свободе.

— Почему тебя так заинтересовали призраки? —спросил Дмитрий во время первого захода.

— Просто чтобы поддержать разговор.

— В данный момент я не могу видеть твое лицо, но у менятакое чувство, что ты опять лжешь.

— Черт побери! В последнее время все думают обо мнеплохо. Стэн обвинил меня в том, что я жажду славы.

— Я слышал об этом. — Мы как раз завернули заугол, и вдали показались здания кампуса начальной школы. — Это немногонесправедливо с его стороны.

— Немного? Ха! Ну, спасибо, но я начала терять веру вэти полевые испытания. А временами и вообще в Академию.