Дмитрий какое-то время молчал, понимал, конечно, что в моихсловах есть смысл.

— В таком случае нам придется уладить это наилучшимвозможным способом, — заявил он, наконец. — Однако если Викторнадумает рассказать, он сделает это независимо от того, будете высвидетельствовать на суде или нет.

Ну что на это скажешь? Я молчала до самой Церкви. Когда мытам оказались, отец Андрей заявил, что, разобравшись немного с вещами, решилотослать госпоже Дэвис еще только один ящик.

— Я отнесу его, — решительно сказала я Дмитрию,как только священник отошел достаточно далеко, чтобы нас не слышать. — Тывообще не обязан был приходить.

— Роза, пожалуйста, не надо кипятиться из-за этого.

— Как это — не надо кипятиться? Ты, похоже, так и невъехал, насколько это важно.

— Да все я понимаю. Неужели ты и вправду думаешь, что яхочу видеть Виктора на свободе? Хочу, чтобы все мы снова оказались врискованном положении?

Тут я впервые за долгое время почувствовала, что он вот-вотвыйдет из себя.

— Я уже говорил, что сделал все, что мог. Просто вотличие от тебя не устраиваю сцен, если не получается по-моему.

— И я тоже.

— Ты прямо сейчас делаешь это.

Он был прав. В глубине души я знала, что перехожу черту… нопросто, как во всем в последнее время, не смогла остановиться.

— Зачем ты вообще пришел помогать мне сегодня? —выпалила я. — Зачем ты здесь?

— Это так странно? — спросил он почти с болью вголосе.

— Да. В смысле, ты что, шпионишь за мной? Хочешьпонять, почему я сплоховала тогда, со Стэном? Хочешь проследить, чтобы я невляпалась в новые неприятности?

Он смотрел на меня, откинув волосы с глаз.

— Почему непременно должны быть какие-то скрытыемотивы?

Мне хотелось выпалить тысячу разных вещей. Например, что,если нет никакого мотива, это означает, что он просто хотел провести время сомной. А это не имеет смысла, поскольку мы оба знаем, что между нами могут бытьлишь отношения учитель — ученица. Он сам мне об этом сто раз говорил.

— Потому что у всех есть мотивы.

— Да. Но не всегда такие, как ты думаешь. — Оноткрыл дверь. — До встречи.

Глядя, как он уходит, я стояла охваченная смятением излостью. Не будь ситуация такой странной, я сказала бы, что у нас сегодня былосвидание.

На следующий день мои обязанности стража при Кристианевозобновились. И снова мне вменялось забыть о собственной жизни ради другогочеловека.

— Как прошла твоя епитимья? — спросил он, когда мышли по кампусу от его спального корпуса.

Я подавила зевок. Этой ночью спала я плохо, отчасти из-засвоих чувств к Дмитрию, отчасти из-за того, о чем рассказал отец Андрей. Тем неменее, я зорко поглядывала по сторонам. Именно здесь Стэн дважды набрасывалсяна нас, и, кроме того, у стражей хватило бы вредности напасть на меня именносегодня, когда я чувствовала себя такой усталой.

— Нормально. Священник рано отпустил нас.

— Вас?

— Мне помогал Дмитрий. Думаю, из сочувствия, что наменя навалили еще и эту работу.

— Или ему просто делать нечего — сейчас, когда вашидополнительные занятия отменены.

— Может быть, хотя сомневаюсь. В общем и целом деньпрошел неплохо.

Если не считать вновь обретенных знаний о злобных призраках.

— А у меня был просто замечательный день, — заявилКристиан с едва различимым оттенком самодовольства в голосе.

Мне хотелось закатить глаза, но я сдержалась.

— Догадываюсь.

Он и Лисса использовали преимущества дня без охраны длятого, чтобы пообщаться друг с другом. Полагаю, я должна была радоваться, чтоони удалились куда-то, пока мы с Эдди не толклись рядом, но, по множествупричин, для меня это не имело значения. Правда, в бодрствующем состоянии ямогла блокировать детали, но все равно знала, что происходит. Зависть и гнев, овладевшиемной в прошлый раз, когда они были вместе, вернулись. Снова та же проблема:Лисса имела то, чего я была лишена.

Я умирала от желания позавтракать. Чувствовала запахфранцузских тостов и горячего кленового сиропа. Углеводы, завернутые в другиеуглеводы. Ммм… Однако, Кристиан желал крови еще до нормального завтрака, и егопотребности перекрывали мои. Они на первом месте. Вчера он, по-видимому,пропустил свою ежедневную дозу крови — скорее всего, чтобы удлинить время,отданное романтике.

В помещении для «кормления» народу было немного, но нам всеже пришлось ждать.

— Эй, ты знаешь Брета Озера? — спросила я. —Вы ведь родственники?

После встречи с Джил я, в конце концов, сложила вместеотдельные части головоломки. Брет Озера и Дейн Зеклос выглядели так, какБрендон в день первого нападения Стэна. Неприятности, связанные с этимнападением, заставили меня полностью забыть о Брендоне, но это совпадениевнезапно расшевелило мое любопытство. Всех троих избили. И все трое отрицалиэто.

Кристиан кивнул.

— Да, но в том смысле, в каком мы все родственники. Яплохо знаю его — он мне не то троюродный, не то четвероюродный брат. Его семьямало общалась с моей с тех пор… ну, ты понимаешь.

— Я слышала насчет него кое-что странное.

Я пересказала ему слова Джил о Дейне и Брете.

— Действительно странно, — согласилсяКристиан. — Однако драки — обычное дело.

— Да, но здесь есть какая-то странная связь. И членыкоролевских семей в драках обычно не оказываются проигравшими — как эти трое.

— Ну, может, тут дело вот в чем. Ты же знаешь, многиекоролевские отпрыски злятся из-за того, что простые морои хотят изменитьсистему распределения стражей и научиться сражаться. В этом весь смыслмаленького дурацкого клуба Джесси и Ральфа. Они добиваются того, чтобы членыкоролевских семей по-прежнему все решали. Некоролевские морои, соответственно,злятся и дерутся с ними.

— Выходит, это что-то вроде «комитета бдительности»,[5] заставляющего королевских мороев расплачиваться?

— И это не самое странное из того, чтопроисходит, — заметил Кристиан.

— Чертовски верно, — пробормотала я.

Вызвали Кристиана.

— Смотри-ка, — довольно сказал он. — ОпятьАлиса.