На улице их уже ждал Манучар. Увидев его, Русаковокончательно пал духом, поняв, что Дронго не блефовал.

За руль сел Манучар, рядом разместилась женщина. Сзади селиРусаков и Дронго.

— У вас есть телефон в автомобиле? — спросил Дронго. —Позвоните и скажите, что вы сегодня не будете.

— Это невозможно, — попытался возразить Русаков, весьпокрывшийся бледными пятнами.

— Возможно, — уверенно сказал Дронго, — звоните.

Русаков дрожащими руками набрал номер.

— Сегодня я не буду, — заикаясь, сказал он, — да, не приеду.

Он вернул трубку Дронго.

— Выедем за город, Манучар, — предложил Дронго.

— Что вы собираетесь делать? — закричал Русаков.

— Просто поговорить с вами. Кстати, кто эта женщина? Вы насне представили друг другу.

— Наша работница, — отрывисто произнес Русаков. — ТатьянаНиколаевна.

— Очень приятно, — наклонил голову Дронго.

— Мне тоже, — чуть улыбнулась женщина. Судя по всему, еедаже забавляла эта ситуация. Она совсем не боялась, и это все больше нравилосьДронго.

— Вы всегда обедаете только со своими работницами? — спросилон, сознавая, что вопрос звучит несколько двусмысленно. Но сейчас ему важнобыло расставить некоторые акценты.

— Не всегда, — отвернулся Русаков.

Женщина молчала.

— Зачем вы послали за нами наблюдение?

— Я не посылал.

— Лжете. Сначала послали одного, кстати, он оказался хорошимспортсменом. А потом послали в гостиницу сразу двоих. Догадываюсь, что, когдане вернулся ваш человек, вы просто обзвонили все центральные гостиницы,спрашивая по паспорту Манучара.

Манучар впереди пробормотал какое-то грузинскоеругательство.

— А потом, — невозмутимо продолжал Дронго, — вы послали ещедвух головорезов допросить меня. Но, так как паспорт был не мой, они попали вномер Манучара. Кстати, вы знаете, как это больно, когда вас душат ремнем? Выникогда не пробовали?

— Это не я их посылал, — мрачно заявил Русаков.

— Может быть, — согласился Дронго, — но тогда вы скажите,кто их посылал, и мы будем считать инцидент исчерпанным.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил испуганныйкоммерческий директор, не заботясь даже о судьбе своей спутницы.

— Вы читаете газеты? — спросил Дронго. — Наверняка читаетедаже «Коммерсант». Тогда вы должны знать, сколько банкиров гибнет на улицахМосквы. Это сейчас самая рискованная профессия. Так что вы должны знать, чтовходите в группу риска наравне с пожарными и гомосексуалистами.

— Перестаньте паясничать! — сорвался почти на крик Русаков.— При чем тут я? Что вы от меня хотите?

— Прежде всего сообщения о вашей бывшей секретарше ЛарисеКоноваловой. — Он обратил внимание, что при упоминании этого имени чутьдернулась голова впереди сидящей женщины. «А у нее красивые, очень своеобразныеуши», — подумал Дронго.

— Не знаю никакой Коноваловой, — заявил уже потерявшийголову от страха Русаков.

— Вы не знаете собственной секретарши? Она ведь работала увас целых полгода, прежде чем бесследно исчезла.

— Может, я ее не помню, — пробормотал Русаков.

Женщина повернулась к нему.

— Как ты можешь! — укоризненно произнесла она.

— А ты молчи, молчи, дрянь такая! — заорал Русаков,обрадованный тем, что есть на ком сорвать свое раздражение и отчаяние. — Тебяникто не спрашивает! — бушевал он.

— Успокойтесь, — поморщился Дронго, — и будьте повежливее сдамой. Я не люблю, когда в моем присутствии кричат на женщин.

Русаков сразу успокоился.

Манучар еще раз выругался, на этот раз чуть громче.

— Вы можете только отвечать на мои вопросы. Я повторяю: мненужно все знать о Ларисе Коноваловой. Вы можете мне помочь?

— Зачем? Зачем вам эта потаскуха? — запричитал Русаков. —Она здесь совершенно ни при чем.

— Настолько ни при чем, что после моего о ней вопроса выпослали ко мне сразу трех убийц? — саркастически сказал Дронго. — Не забывайтео своей опасной профессии.

— Она работала у нас, — повернулась к ним женщина, — быласекретаршей у этого, — кивнула она на Русакова.

— Что было дальше?

— Примерно месяц назад она уволилась. Так нам всем говорили.— Татьяна Николаевна рассказывала, повернувшись к Дронго и стараясь не глядетьна своего руководителя.

— Почему она уволилась, вы знаете?

— Никто об этом не знал. У нас в банке думали, что онауволилась из-за него. Считали, что он приставал к ней.

— А вы еще и бабник… — поморщился Дронго. — В Америке засексуальные домогательства руководства давно уже судят провинившихся мужчин,даже женщин. А вы решили, что власть вам дали и над женщинами?

— Ничего я не решил. — Русаков тоже старался не смотреть наженщину. — А к этой Ларисе я не приставал.

— Значит, вы ее знали?

— Знал, конечно, — недовольно вымолвил Русаков, — но к ееисчезновению я не имею никакого отношения.

— Скоро мы приедем на место, — вдруг сказал Дронго.

— Куда? — не понял Русаков.

— Туда, где вас убьют.

От неожиданности Русаков не мог ничего сказать. Затем онвдруг заплакал.

— Убьют? Зачем убьют? За что? Что я вам сделал?

— Вы не говорите всей правды.

— Какой правды? Я все расскажу, все что хотите.

— Куда делась Лариса Коновалова?

— Не знаю, правда не знаю. — От страха у него стучали зубы.

— Знаете, — спокойно возразил Дронго. — Опять врете.

— Нет… я… она… В общем, она видела наши документы, и мы… ноэто не я… честное слово.

— Какие документы она видела?

— Нашего банка. Там было финансирование некоторых партий,газет, особые статьи расходов. В общем, она увидела одну строчку ирасплакалась. А потом и я узнал об этом.

— Как узнали?

— Она сама сказала мне, — уже обреченно говорил Русаков.

— Что за строчка была?

— Я не могу вам сказать… Это не мой секрет. Поймите, онименя убьют.