Стою в пороге, как дурак, и глаз оторвать не могу.

– Зачем влажное надевала? Я тебе свежую одежду принес, – говорю и улыбаюсь. Она заставляет меня улыбаться, все темные мысли прочь улетают. – Кок без задних ног после пьянки, пришлось вот самому готовить, – я бросаю взгляд на карту. Почему она ее так волнует? Даже больше, чем меня. Пока я тут со своими личными проблемами воюю, она ищет ответы. Нужно взять себя в руки, Великая Ишис!

– Смотри сюда, – она протягивает мне руку и встает на стул. Мы уравниваемся в росте. – Ты замечал, что твой корабль тоже есть на карте?

Тонкий пальчик указывает на небольшой круг, застывший у самого левого края золотого полотна. Он слабо пульсирует и едва заметно двигается.

Фурия спрыгивает на пол и хватает с подноса крупную креветку. Зажимает ее в зубах так, как обычно курят трубки, и нависает над картой снова.

– Я только сейчас поняла, что это! И первая точка всего в трех днях пути от порта, где ты собрался причалить. Если быстро собрать припасы и не задерживаться в городе, то мы окажемся там быстрее ветра.

Я замираю. Обнимаю Арию со спины и смотрю на карту. Она права. Корабль на карте – будто венка на ее шее дергается, будто звездочка на небе мерцает.

– Ты влажная, – поворачиваю девушку к себе и расстегиваю рубашку. – Это не годится. Простудишься. Потом тебя лечи имбирным чаем и компрессами. И еще, – сдергиваю с ее плеч темную ткань и, развернув куль, вытаскиваю белье. – Думаю, тебе будет в пору. И это, – показываю на платье.

Не позволю ей прятаться, хочу видеть, как она краснеет от смущения, пока одевается.

Она смотрит на вещи широко распахнутыми глазами. Аккуратно завязывает узелок на косе, чтобы та не расплелась, и осторожно подходит к постели. Я почти дрожу от ее обнаженного вида, но не отвожу взгляд. Сам над собой издеваюсь. Ария бережно касается белья, гладит кружево и чему-то своему улыбается. Потом скользит взглядом по платью и замирает.

– Красивое, – шепчет робко, а красный непокорный локон падает на щеку, – очень.

Берет его в руки, как сокровище, вешает на спинку стула. Замирает и пытливо смотрит в мою сторону. Вопросительно изгибает бровь, а я только усмехаюсь и скрещиваю руки на груди. С места не сдвинусь, и точка.

Она усмехается в ответ. Едко и дерзко, как в тот самый день, когда вызвала меня на бой.

У меня жилы трещат, а она скидывает штаны и берет в руки белье. Кружево скользит по белоснежной коже. Сидит, как влитое, а я стискиваю пальцы до белых костяшек.

– Отец не рассказывал откуда у него карта? – отхожу в сторону. Хочу отвернуться, но не могу: так плавно и мягко она примеряет бюстье и так смешно мучается с застежкой на спине.

– Ничего за исключением, – она как-то странно хмурится, выпячивает подбородок и прищуривает правый глаз. Ее голос резко садится, и я прыскаю в кулак, когда Ария начинает говорить: – Дочь, это великая честь и наша вечная ноша. От богини мы получили карту и должны хранить ее от недобрых рук. Сокровище это не для простых смертных, отчего богиня и доверила нам прятать к нему дорогу, наградив удачей в море. Кракен ее знает, почему она отдала смертным то, что не для них, – девчонка мрачнеет и хмурится. – Удача в море, как же.

– У нее свои счеты, – подхватываю ее размышления, но не развиваю тему. А то понесет Арию не в те дебри, потом объясняй, что к чему. Подхожу ближе. Прикоснувшись к плечам, смыкаю ладони на лопатках, переплетаюсь с ее пальцами и помогаю застегнуть крючки. Завожу руки наперед и стискиваю грудь через кружево. – А теперь нужно поесть, – и отпускаю девушку. Почти с кровью выдираю из себя желание прижаться к ней и целовать до изнеможения.

Отодвигаю карту немного в сторону, отчего золотое полотно покрывается рябью. Интересно, а что сегодня фурия поранила, чтобы открыть медальон?

Сажусь к столу и начинаю есть.

– Интересно, – говорю, пережевывая сыр и креветки, – карта показывает расположение картографа или отмечает все корабли?

– Думаю, что тогда здесь должно быть много точек, – отвечает она и садится за стол. – Порт Гердвигер – один из самых крупных. Если я правильно поняла, что на этой карте нарисовано, – Ария пожимает плечами и откусывает кусочек сыра. – Она бы обозначила и другие корабли, но показывает только твой. Может, конечно, реагирует на мою кровь. Не могу сказать.

– Ты права. А чем грозило отцу не уследить за картой? – интересуюсь. А вдруг она знает больше, чем кажется. Попробовать стоит.

– Карта переходит по крови, от родителя к ребенку. А касательно наказания… – ее взгляд тяжелеет и утыкается в стол, – у нас до сих пор не было возможности это проверить. Карта не терялась, не попадала в чужие руки. Ее даже не открывали.

– Так почему отец тогда так отчаянно защищал ее? Прятался, бегал от меня. Я ведь десятки лет за ним гонялся. Помнишь шрам у отца на плече? Каюсь, моя работа. Тогда он чудом улизнул, не удивлюсь, если сама Ишис вмешалась. Но это очень давно было, капитан Кольдэ был еще молод и не женат.

– Почему люди вообще что-то охраняют, Энзо? – Ария поднимает на меня взгляд, холодный, темный, а у меня мурашки по позвоночнику бегут. – Почему люди приносят жертвы богам, почему выполняют их приказы? Я даже не знаю, с кого именно началась эта канитель с картой. С моего прадеда? Прапрадеда? Или еще раньше? Сокровище несет зло. И все. Никаких ответов, никакой ясности. Люди верят. Потому что боги не могут лгать, правда? Все, что я знала всю жизнь – карта перейдет мне, и я обязана буду ее хранить. А потом и мои дети. И дети моих детей. Вечно, – она аккуратно кладет вилку на стол, будто боится сломать ее в порыве гнева и откидывается на спинку стула. Ее лицо закрыто шаловливыми прядями, не рассмотреть эмоции.

Коса все еще путается в кожаном ремешке, но держится на честном слове. Тянусь и сдергиваю узелок, выпуская локоны на свободу.

– Не прячь, – звучит, как приказ. Сам шарахаюсь от своего тона. Смягчаюсь, когда пальцы касаются шелка ее волос и скользят вниз и в глубь: – Все началось около ста тридцати лет назад. Не так и много, если подумать.

Убираю руку, как только начинаю заводиться. Фурия меня взглядом из равновесия выбивает, нужно продолжить разговор. Точка.

– Я отпущу тебя в порту, Ария. Негоже девушке с монстрами сражаться. Да и зачем тебе отправляться в смертельно-опасное приключение? Найду артефакт, что сохраняет кровь, и будешь свободна. А я вернусь с сокровищем и отблагодарю тебя за помощь.

Она хватает меня за воротник рубашки и тянет вниз. Замирает, когда нас разделяет всего пара дюймов, а ее глаза во мне дыры прожигают, выворачивают наизнанку.

– Слушай меня внимательно, Энзарио, потому что я не буду повторять. Можешь думать, что ни на что не гожусь, маленькая, хрупкая и никчемная, но я решила для себя, что один ты этот груз не понесешь, – она тычет пальцем карту, а та волнами идет, будто чует гнев хозяйки. – У моего отца…у моей семьи не хватило смелости или желания узнать, что это за бремя и зачем оно. А я хочу знать. И узнаю, слышишь? Я пройду этот путь, все увижу своими глазами, – она почти касается меня горячими губами. – В гробу я видала это сокровище. Но если нужно его найти, чтобы больше никто из моей семьи с этой картой не носился, то я так и сделаю. Сделаю вот этими руками, понимаешь? Высадишь меня в порту, пират, и, клянусь Ишис, я украду корабль. Поведу его сама. Я тебя выслежу, потому что запомнила все точки на этой карте. Я найду тебя, Энзо. И, кстати, – ее губы кривятся в усмешке, а взгляд бросает вызов, – если бы не мое плечо, я бы тебя пополам во время боя разрезала. Дай мне поправиться, и я тебе докажу. Я прибью тебя саблей к доскам, и ты поймешь… что никто лучше меня тебе на этом пути не поможет. Ясно? Я с тобой до самого конца. До последнего шага на этой долбаной карте.