– Тише-тише! – поднимаю руки и отстраняюсь. – Разошлась, фурия, – усмехаюсь, а у самого сердце заходится под горлом, будто птица в предсмертных конвульсиях бьется. Не скажешь же Арии, что не хочу видеть смерть своих любимых? Не хочу влюбляться.

– Первое – ты меня не догонишь. Искра – самый быстрый корабль в нашем мире, второе – ты сдохнешь от укуса первой твари, потому что некому будет ее зубы вытащить из твоей плоти, как щепки из плеча, некому будет слезы пролить, чтобы заживить раны. И третье, – приподнимаюсь и подхожу ближе. Говорю жестко, беспощадно: – Я буду здесь решать. Ясно тебе, красотулька?

Она встает и вытягивается в полный рост. Все равно едва достает мне до плеча, но храбрится из последних сил.

– Ты не избавишься от меня, Энзо. Я дойду до конца, слышишь? Я дойду! Даже если умру, пытаясь! Один ты никуда не поплывешь!

Меня колотит, как в лихорадке. От страха и от гнева одновременно. Я не сойду в порту! Не бывать этому. Не уйду и точка! А Энзо смотрит так надменно и насмешливо, ждет, когда заплачу, дам слабину. Скалится в ухмылке, показывая крепкие белые зубы. Меня бросает то в жар, то в холод, ноги дрожат, кровь приливает к щекам.

Не уйду. Не заставит. Я его одного не брошу, это и мое дело тоже!

– Смешная ты. То убийцей кликала, то уходить не хочешь. Или секс что-то поменял? – и отстраняется.

Чувствую, что волосы на голове дыбом становятся от гнева и обиды. Моллюск мне в ухо, да при чем здесь это?! Или он так и думает, да? Что намеренно себя отдала, чтобы в доверие втереться?

Впрочем, сама виновата. Вот только сожалеть я не буду!

– Значит, только это могло у меня что-то изменить, да? Я могла что-то решить только после этого?

Горло сдавливает когтистой лапой, а я шатаюсь и иду к кровати. Стаскиваю платье, тянусь к белью. Раскладываю перед собой привычную, пусть и мокрую одежду.

Ничего. Пусть так.

– Что ты делаешь? – хрипло говорит Энзо, утыкаясь взглядом в спину.

– Переодеваюсь, – бросаю через плечо, – а то вдруг ты подумаешь, что я спала с тобой только ради тряпок.

– Не смей. Слышишь? – пират понижает голос и подбирается ближе. – Я принес тебе одежду, чтобы ты не мерзла, и не собирался тебя примасливать подарками. Ты будешь носить то, что я даю, или будешь ходить голышом. Ишь, какая гордая…

Встает за спиной, но не касается. Я чувствую, как от его тела идет жар.

Оборачиваюсь, а у пирата глаза огнем горят. Кровь в венах медленно закипает, бьет в голову раскаленной кувалдой.

– Значит, – отбрасываю в сторону белье и упираю руки в бока, – буду ходить голышом.

– Несносная, – шипит он мне в лицо. – Упертая, – еще ближе. – Но как же я тебя хочу, зараза рыжая! – он уже кричит и встряхивает меня. Гнев перекашивает лицо, волосы падают на глаза. – Фу-р-р-ия… Значит, голышом будешь ходить? Дразнить? Чтобы крутить мной, как вздумается? Говоришь, что ради семьи, не ради злата хочешь до конца пойти? Вранье! С твоей семьи и так гнет снимется, если я доберусь. А я сделаю это, потому что ни одна тварь меня не сразит. Что тебе еще нужно? Свою задницу подставить, чтобы жизнь малиной не казалась? Приключений захотелось? Или есть еще причины, Ария?!

– Есть! – ору ему в лицо и вцепляюсь в черные волосы. – Ты – эта причина. Ты, слышишь?! Потому что оставлять тебя одного не хочу! Потому что мне есть дело! Такой ответ тебя устраивает?!

Воздух рвется из легких рваным хрипом, а меня ведет, качает, будто пьяна. Цепляюсь за Энзо и едва стою на ногах, царапаю его кожу даже сквозь ткань рубашки.

– Никто не должен идти туда один. Так нельзя! Неправильно. Не хочу, чтобы ты шел один. Это и мое бремя тоже.

– Но ты же погибнешь… – шепчет в волосы и дрожит.

– Я хочу выбрать, – обхватываю его плечи, глажу волосы. Мягкие. Невыносимо мягкие. – Я выбираю тебя, разве ты не понимаешь? Выбираю путь с тобой. Никто не должен совершать такое путешествие в одиночку, бессмертный или нет. Это наше бремя, слышишь? Наше, а не только твое.

– Глупая, – он опускает плечи. – Если меня убьют, я поднимусь, а ты – нет.

– Если тебя убьют, то я буду охранять, пока ты не воскреснешь. Толку от бессмертия, если тебя одного, пока валяться будешь, просто растащат на части?

– Буду воскресать и умирать снова, – он усмехается и ведет плечом, словно это обыденные вещи. – Это рискованно, Ария, безрассудно. Я не могу тебе позволить. Ты не переживешь и первой точки, это не со мной на саблях махаться.

– А какое тебе дело, Энзо? – обхватываю его лицо ладонями, заглядываю в глаза. – Ты за меня не в ответе, я сама решаю. У меня никого нет. Я одна. Последняя. Мою смерть никто не оплачет, меня никто не ждет. Я не хочу прожить жизнь, высадившись в порту, и знать, что тайна моей семьи осталась за морем. Видеть, как небезразличный мне человек уходит. Во мрак и неизвестность. Совершенно один. Я не хочу просто сидеть и ждать. Я могу сражаться.

В какой-то момент его глаза темнеют. Он хмурит брови, жует губы, словно хочет что-то сказать. Тянет щепотью мой подбородок, заставляя смотреть в его глаза, и наклоняется. Целует остро, будто глотает живительную влагу после долгой жажды, а затем отрывается и тяжелой поступью идет к двери.

Обногяю его и преграждаю путь. Встаю на цыпочки и удерживаю голову, чтобы не отвернулся и касаюсь пальцами щек. В этом движении все слова, какие не могу подобрать. Вся возможная ласка. Все, что не могу выразить, потому что язык немеет.

Горько и больно. Будто передо мной замок, а я не могу найти правильный ключ. Не хватает сил. Или опыта. Многих вещей не хватает.

Не могу вот так отпустить.

– Не беги, – шепчу тихо, – не беги, Энзо.

Тянусь, заглядываю в глаза, будто разрешение спрашиваю, касаюсь его губ. Невесомо, нежно.

– Ария, – протягивает, будто тянет веревочку из сердца. Дышит порывисто, не целует, но водит по краю безумия своими словами: – Мне есть до тебя дело. Есть дело… Я просто каменный идиот, что пошел трещинами. Непривычно. Жарко в груди. Даже больно от твоих слов и желаний. От твоих взглядов и прикосновений. Тебе бы молодого, например, как мой Федерико. Спроси, спроси сколько мне лет… Разве тебе не интересно? Я прошел сложный путь и не могу запутать тебя в паутину, из которой нет выхода. Это будет жестоко. Ты не заслуживаешь такого. А я не заслуживаю тебя.

– Мне все равно, сколько тебе лет, пират. Хоть тысяча, понятно тебе? – отвечаю тихо, покрываю поцелуями подбородок, скулы, щеки, лоб. Цепляюсь за шею и чувствую его руки на своей талии. – я выбираю тебя, Энзо. Выбираю, слышишь? У всех есть и были свои сложные пути и паутины. Такова жизнь, она не бывает простой и понятной, можно запутаться на каждом шагу, – обнимаю крепко, перебираю пальцами завитки волос на шее. – Я тебя не оставлю.