– Жив? – вздохнула Фельгенхауэр. – Пока что жив.

Стейнер значительно расслабился.

– Мне кажется, от тебя будет прок, – заявила Матриарх-Комиссар. – Только глупец убивает полезных людей. Обещаешь приносить пользу?

Стейнер кивнул и сжал подлокотники кресла, дыша быстро и поверхностно.

– Вот и славно. – Фельгенхауэр кивнула и откинулась в кресле. – Я отправлю тебя в самое глубокое, тёмное место Владибогдана. Там Ширинов тебя не найдёт.

– Что там внизу? – спросил Стейнер, зная, что её предложение в любом случае лучше, чем оказаться в ледяном Призрачном море. – Кузница. Работай усердно и останешься жив. Там нельзя давать слабину.

– Принесу пользу, – подвёл итог Стейнер, думая о том, насколько ужасен подземный мир Владибогдана, – останусь в живых.

– Ступай, – велела Фельгенхауэр. – Скажи страже отвести тебя к Тифу, и не обращай внимания на Энхтуйю.

Угловатые черты маски плохо сочетались с мягким, почти тоскливым голосом.

– Кто такая Энхтуйя?

– Ступай.

Юноша поднялся с кресла, всё ещё не в силах взглянуть на Фельгенхауэр.

– Не бойся, Стейнер. Я не стану обращать тебя в камень.

– А в-вы можете?

Фельгенхауэр кивнула.

– Одним лишь взглядом.

Стейнер неловко поклонился и споткнулся о стул, торопливо пробираясь к выходу. Он был уже на пороге, когда женщина снова заговорила.

– Забери вещи – ещё пригодятся. Нечего делать в чулках среди горящих углей кузницы. – Матриарх-Комиссар поднялась с кресла и вручила юноше башмаки и кувалду. – Иди. И больше не бей Зорких, у меня и других дел с управлением острова хватает.

Стейнер вышел в приёмную.

– Останусь полезным – останусь в живых, – пробормотал он про себя и выдохнул с облегчением.

Пока юноша шнуровал ботинки, солдаты переминались с ноги на ногу. Он чувствовал, что им есть о чём спросить.

– Отведёте меня к Тифу? В кузницу? – спросил Стейнер, поднявшись со скамьи.

– Мы – воины, – гаркнул самый высокий из четырёх. – Мы не сопровождаем крестьян… – Солдат замолчал, стоило юноше вернуться к широкой двери кабинета и занести руку, чтобы постучать.

– Погоди, – отозвался другой с тяжёлым сольским акцентом.

– Я, видать, неправильно выразился, – смекнул Стейнер. – Матриарх-Комиссар велела отвести меня в кузницу к Тифу.

Он поднял кувалду, радуясь возможности приказывать, хотя власть на самом деле принадлежала Фельгенхауэр.

– Следуй за нами, – сказал солдат, вышел в коридор и отправился вниз по бесконечно длинной лестнице.

* * *

Сопровождали Стейнера только двое солдат: они ругались, указывали и толкали в нужном направлении, когда он двигался слишком медленно.

– Сколько ещё идти? – спросил молодой кузнец, стремясь заполнить оглушающую тишину.

Ни одно из зданий в Циндерфеле не поднималось выше двух этажей, и Стейнер не переставал восхищаться извилистой лестницей. Солдаты шли молча, всё ещё страдая от необходимости сопровождать нарушителя в кузницу, где бы та ни находилась.

– Хоть словечком-то обмолвитесь? – снова попробовал Стейнер, но ответа так и не дождался.

Ни один из солдат не клюнул на наживку. Они молча вели юношу за пределы опустевшей площади, где лишь пламя каменного дракона освещало скользкие от дождя булыжники. Стейнер вытянул шею, чтобы взглянуть на клочок серого неба, со всех сторон обрамлённого зубчатыми вершинами острова. Чудилось ему, что свалился он в пропасть или глубокий кратер.

– Сюда.

Во мраке солдаты выглядели близнецами. Вытянутая рука указала на узкий проход между двумя высокими зданиями академии.

– Я ничего не вижу, – пожаловался Стейнер. Теперь, когда Фельгенхауэр оказалась вдали, уверенность его быстро улетучилась.

Солдаты толкнули юношу, не оставив иного выбора, кроме как шагнуть вперёд. Сильный запах гнилой еды вынудил прижать рукав ко рту. Однако кроме вони помоев в нос ему ударил и другой привычный запах: дыма и пепла.

– Жди, – велел один из солдат. – Не ходи за нами.

Стейнер ждал, щурясь в темноте, откуда фигуры охранников казались тенями, и только красные звёзды на их шлемах были отчётливо видны. Один из солдат поднял булаву, и юноша ощутил прилив страха. На спине выступил холодный пот; во рту пересохло. Уж не замышляют ли они убийство? Разве он не под защитой Фельгенхауэр?

Другой солдат занялся альковом: раздалась серия ударов; посыпались искры. Вспыхнул факел, а за ним и второй. Один из них солдат вручил кузнецу.

– Пригодится, чтобы дорогу освещать. Иначе шею сломаешь.

Он схватил факел. Запах смолы подавлял остальные запахи тоннеля.

– Не рекомендую использовать в качестве оружия, – отчеканил солдат.

Стейнер поднял кувалду в другой руке.

– Не уверен, что мой выбор пал бы на факел. Куда теперь?

– Проход за спиной, – ответил сопровождающий.

Юноша обернулся и увидел, что скрывалось за завесой тьмы. Через скалу в конец тоннеля вела зазубренная пробоина, где заканчивалась мощёная дорога, и начинались заострённые камни, похожие на зубы гигантского существа.

– Тебе туда, – добавил второй. Дальше никто идти не собирался.

– Матриарх-Комиссар обмолвилась, что это самое глубокое и тёмное место, – удивился Стейнер, глядя на высеченные ступени и стены, образующие над головой арку вдвое больше его роста. – Вам наказали отвести меня к Тифу, – напомнил он.

Солдаты смолчали, отвернулись и направились прочь, звеня доспехами.

– Вы не можете меня оставить! Я не знаю, куда идти!

Стейнер не видел скрытых за маской лиц, но догадался, что те вздохнули с облегчением.

– Вот так проводили…

Он нахмурился, но подавил волну паники, которая приковала его к месту. Лестница плавно изгибалась, уходя далеко вниз, и ей не видно было ни конца ни края. Вдоль изношенных ступенек по высеченным сточным канавам струилась вода.

– Фрейна милостивая! Что ж так глубоко! – пробормотал Стейнер себе под нос, спускаясь в бесконечную пропасть.

Факел едва горел. Как бы он ни старался, пламя разжечь не получалось. Скоро он погрузится во тьму и потеряется под землёй Владибогдана.

Стейнер спускался всё глубже и глубже. Если пустая площадь показалась глубоким колодцем, то здесь уже не колодец, а настоящая бездна! Он остановился, чтобы дать отдых ноющим ногам. Взгляд через плечо только подтвердил подозрения: вокруг не было ничего, кроме гнетущего мрака на фоне угасающего пламени факела. Кузнец укрыл огонь рукой от завывающих ветров – теперь он горел не ярче свечи.