хотелось — это именно сейчас наткнуться на кого-то из легавых. Потрясающее начало дня.

***

По крайней мере Околица — ну, за пять лет изменилась несильно. И как Маша вообще смогла этот город запомнить? Только по фотографиям?

Узнавался и «МАГАЗИН», который единственный супермаркет, и этот придорожный вокзал. Вообще, городской центр — ну, мало отличался от любого другого пригорода. Не в том красота данного места. Совсем не в том.

Михаил шёл за следователем и оглядывался по сторонам. На улицах — никого. Часы на здании вокзала показывали чуть больше полудня.

«Ах, ну да, — вспомнилось. — Обычай этот местный. Почти как сиеста».

Как давно случилась авария? Он же помнил всю ночь. Да чего там, он точно знал, что они остановились на просёлочной дороге под мостом — и там решили поспать, а с рассветом и выехать. И вот всё, что было после рассвета — этого Михаил как раз вспомнить не мог.

— А далеко до участка?

Юрий просто махнул рукой в сторону высокого белого здания ровно дальше и вдоль дороги. Обычное такое отделение, с ожидаемой вывеской: «Милиция». Двери беленькие деревянные, новые ручки с позолотой. Высокие окна из пластика, ухоженный дворик.

— Здравствуйте!

Михаил дёрнулся на голос, следователь не обратил внимания.

Мимо проехал мужчина на велосипеде. В чёрном костюме, с бинтами на лбу. Широко улыбался.

«Жуткий тип. Медвежонок, как далеко ты от меня убежала?..»

— Последний раз вы видели дочь до аварии? — задал первый вопрос следователь спустя длительное молчание. И даже не обернулся.

— Да, — твёрдо ответил Михаил. — Мы проснулись, поехали, а дальше — ну, сами знаете. А что с машиной? Вы ей буксир-то вызовите?

— Вызовем, — отчеканил Юрий — и твёрдым шагом прошёл ко двору участка.

«Нарушитель» только вздохнул.

***

Общая тягомотина с бумагами и допросом для Михаила прошла как будто бы в бессознанке. Местный майор у него что-то спрашивал. «Обвиняемый» ему — что-то отвечал, в чём-то соглашался, что-то опровергал. Но, в общем. его отпустили, сойдясь на вполне обыденном нарушении: заснул за рулём.

Отделался штрафом, оставил заявление о пропаже дочери, ему обещали помочь. Ну, как. Предупредили, что связь здесь не ловит, что работают только стационарные телефоны — так что, посильными методами — да, найдут. Советовали поискать на детских площадках.

Никому не пришло в голову спросить, почему дочь оставила отца одного.

Михаил отёр салфеткой уже почти не болевший висок: крепко же он приложился. Вспомнилось вот чего: на дверце его «Жигулей» даже крови чуть-чуть осталось. С машиной — да, тоже заверили, что разберутся.

Сам потерянный сейчас сидел на скамейке в каком-то внутреннем дворике. Тут как раз была одна из детских площадок, только совсем пустая. Качели качались сами собой, карусели немного совсем вертелись. Пусто так всё. Солнце жарой прижигало.

Отчаянно хотелось выпить. Но выпить нельзя: ещё, что удумал — нажираться в такой момент.

Маша. Куда могла пойти Маша?

Говорил ли он ей, где именно ждёт их мама? Нет, не говорил.

Могла ли дочка пойти на пляж? Помнила ли тот домик, в котором они останавливались?

Пригороды.

Нет.

Михаил ненавидел пригороды, эти с виду маленькие и беспечные — и такие большие, глубокие в своём хмуром нутре места, в которых так легко забыться, так легко потеряться. Да, чёрт возьми, не попросись Маша «снова показать ей Околицу», не свяжись с ним Ната и не скажи, что она здесь (и зачем её только сюда потянуло!) — ни за что не стал бы он сюда приезжать.

Но факт остаётся фактом: его машина не на ходу, он один — и совершенно без понятия, как поступить.

Ната.

Мужчина откинулся на спинку скамейки.

Она говорила, что будет ждать его вместе с дочкой, даже оставила адрес. Пойти на встречу с женой одному, а потом признаться, что потерял Машу? И это притом, что именно Ната их и позвала, чтобы наладить отношения и вернуться в семью?..

Михаил засмеялся, закрыл руками лицо.

Отлично. Волшебно. Прекрасное, прекрасное новое начало.

« — Ната, привет, я рад тебя видеть.

— Ага. А где Маша?

— А это… Ты ведь ей мать. Поможешь найти?..»

Мужчина шумно выдохнул в подставленные ладони.

Звонкий звук сигнала велосипеда отвлёк его от самобичевания.

— Здравствуйте!

Снова тот тип в чёрном костюме и с бинтами на голове. Просто пронёсся рядом, кивнул, вскинув руку в перчатке — и скрылся за стеной дома.

Михаил инстинктивно вскочил — и быстрым шагом двинул в обратную сторону, подальше от дворика.

Ладно, ладно, как бы там ни было: Ната всё-таки мать. Она сможет отложить ссору хотя бы до момента, пока они не найдут Машу, и пока оба не убедятся, что дочь не услышит скандал.

***

Он оглядывался по сторонам, смотрел на окружающие дорогу высотки.

Улица Цвинтарная, ему — дальше. Если не изменяла память — прямо, до переулка на Заводскую, рядом с собственно старым заводом «Шевченко», и дальше через парк, у парка ещё название такое… То ли «Розовая река», толи парк «Розы вод», то ли ещё что-то, связанное с розовым и рекой. Очень странное, почти иностранное название. Вот, через парк — и в частный сектор.

Всё ещё полдень, и всё ещё никого, кроме участковых и того странного типа.

Интересно, со стороны Михаил, наверное, создавал то ещё зрелище: взмыленный и вспотевший, немного пошатывался. Взгляд размытый, что-то себе бормотал и бегло оглядывался. Встреть его служивые вот сейчас — точно бы загребли.

Но ничего, ничего, бывает. У всех случаются тяжёлые дни. Вот у него сейчас один из таких. То расстояние, которое ещё утром он ожидал просто и спокойно проехать — теперь придётся ковылять пешком. А пешком он ходить ненавидел ещё больше, чем пригороды. Зачем куда-то ходить пешком, если только не на прогулку? Особенно, когда ты спешишь. Особенно, когда каждая секунда на счету, и ты без понятия, сколько осталось времени.

Больно — отшатнулся, тут же поднял ладони.

— Извините! — женщина замахала руками, откинула рыжую прядь. — Я… Я не заметила… Ой, вы ударились?.. — покосилась взволнованно. — Это я вас так, да? — склонилась участливо.

— Ничего, — тот отмахнулся с улыбкой. — Это я сам, сам я. Авария, всякое, бывает, бывает.

— Вы извините меня, — смущённая глаза опустила. — Я совсем вас не видела… Не знаю, куда смотрела…

— Бывает, бывает, — растерянный отступил от неё, отошёл.

— А вы в