постоянно тусовался в этом клубе, поэтому наше знакомство с Левшой состоялось прямо у входа: «Левша, познакомься — Дон. Дон, это Левша, мой друг».

Левше недавно перевалило за пятьдесят. Он был одного роста со мной, немного сутулый, с вытянутым лицом и цепким взглядом.

Когда Мирра отвлекся на какого-то знакомого, Левша пристально посмотрел на меня.

— Откуда будешь? — спросил он сильно прокуренным голосом.

— Калифорния. Часто мотался в Майами. Теперь живу на пересечении Девяносто третьей и Третьей.

— Давно Тони знаешь?

— Пару месяцев. Последние полгода работаю на Джилли. В Бруклине, на Пятнадцатой авеню.

— Знаю такого.

До встречи с Левшой меня не приглашали в его клуб, туда вообще не пускали посторонних. Теперь же я стал заходить к Левше каждый день, чтобы встретиться с Миррой. Знакомство прошло успешно.

Я старался уделять время всем: Мирре, Левше, парням Бонанно в Маленькой Италии и банде Коломбо в Бруклине, которой заправлял Джилли. Поскольку меня никто не привязывал к конкретной семье, я мог и даже должен был мотаться между ними. Это требовало постоянного напряжения, ведь мне приходилось держать в голове кучу разной информации.

Операция «Солнечное яблоко» начала отнимать у меня еще больше времени. «Солнечная» часть операции складывалась менее удачно, чем «яблочная». Агент Джо Фитцджеральд собрал себе легенду, снял квартиру и обосновался в Майами. По сути, мы выполняли одинаковую работу. Фитц здорово влился в криминальные круги Майами, по его наводкам уже арестовали несколько беглых бандитов. Но сама операция почему-то буксовала. Фитц смог наладить связи только с теми, кого вытеснили из Нью-Йорка: мелкими наркоторговцами, кредитными жуликами и прочей шушерой. Ничего серьезного.

Мы решили использовать мой авторитет, который я успел заслужить среди людей Коломбо и Бонанно, чтобы нащупать нужные контакты в Майами. Время от времени я мотался к Фитцу и зависал с ним, давая понять окружающим, что я на короткой ноге с парнями из Бруклина и с Мэдисон-стрит.

Болтаясь с Фитцем, я убивал двух зайцев сразу: зарабатывал себе репутацию и выступал в роли авторитета из Нью-Йорка для Фитца, чтобы он мог при случае на меня сослаться. В Нью-Йорке я всем рассказывал, что гоняю в Майами по делам. Светился в нужных местах, чтобы про меня ходили правильные слухи. В общем, оставался в образе.

Как-то раз мы зашли в ночной бар «У Сэмми», где любили зависать правильные парни. Сели за стойку. Фитц завел разговор с девушками, расположившимися справа от него. Я сидел на углу стойки, которая шла буквой Г. За короткой стороной стойки торчали три парня, один из них уже надрался в хлам. Я узнал в нем мелкого бандита из Нью-Йорка.

И тут он начинает мне орать:

— Слышь, слышь, я тебя знаю!

Я и ухом не веду, но он тянется через стойку и хватает меня за руку:

— Слышь, с тобой говорю. Я тебя где-то видел. Ты тут с кем?

— С корешем, — показываю на Фитца.

Парень пьян настолько, что переходит черту и задает вопросы, которые правильные парни друг другу не задают: например, из какой я семьи. Я машу рукой его компаньонам:

— Ваш дружок перебрал. Совсем за языком не следит, вы его угомоните по-хорошему.

Они лишь пожимают плечами.

Подзываю бармена:

— Дружище, обрати внимание, что тот тип не в себе. Будешь свидетелем, если он не заткнется.

Парень продолжает пылить:

— Ты из Нью-Йорка. На меня смотри! Под кем ходишь?

Я наклоняюсь к Фитцу:

— Если он ко мне полезет еще раз — я его вырублю.

— Не проблема, — отвечает Фитц, наблюдая за происходящим с высоты своего двухметрового роста. — Намекни, как будешь готов. Я уложу его корешей.

Парень хватает меня за плечо:

— Слышь, с тобой говорят!

— Погнали, Фитц, — командую я, делаю выпад, и парень сползает со стула. Фитц в это время вырубает двух других, по очереди. Вся троица укладывается на пол.

Остальные посетители бара отводят взгляды. В разборки мафии никто не хочет лезть.

Я обращаюсь к бармену:

— Ты же все видел и слышал, так?

— Ага.

— Если кто будет задавать вопросы, расскажешь, как все было. Как парень перешел черту. Фитц знает, как меня найти в Нью-Йорке.

Парень оказался из семьи Луккезе. Слухи о стычке тут же дошли до Нью-Йорка, но ситуацию быстро уладили. Еще пара очков упала в мою копилку.

В поисках контактов мы с Фитцем колесили по злачным заведениям Майами: «Сники Пит», «Стейк-хаус Чарли Брауна», клуб «Экзекьютив», «Тони Рома» и даже «Голд кост» в Форт-Лодердейле.

Но завести знакомства с авторитетными парнями так и не удалось. Несколько месяцев я мотался между Коломбо и Бонанно, между Нью-Йорком и Флоридой.

Как-то вечером мы с Фитцем зависали в ночном клубе в Форт-Лодердейле. Сидели за барной стойкой. Фитц представил меня своим многочисленным корешам: «Это Дон из Нью-Йорка». Парни отправились в сортир вынюхать пару дорожек. Я продолжал сидеть за стойкой и трепаться о ерунде с какими-то мелкими бандюками и их подружками.

Тут один их кореш вываливается из сортира, подходит ко мне и тычет в руки маленький флакончик со словами: «На, нюхни».

Я выбиваю флакон у него из рук, кокаин разлетается по всему клубу. Хватаю парня за грудки, приподнимаю над полом и шиплю:

— Я не нюхаю. Ты ошибся адресом, не вздумай еще раз подойти ко мне с этой дрянью. Я бизнесмен, а не наркоман, и я всегда держу голову ясной.

— Что ты творишь? Весь кокс вытряхнул! — заныл парень.

— Будет тебе уроком. Хочешь проебать все мозги — вперед, нюхай. Но ко мне с этим не лезь!

Я не строил из себя крутого. Когда дело касается бухла или наркоты, надо сразу четко обозначать границы. Один косячок, одна дорожка за компанию — и тебя уже записали в нарики. Если отмолчался или отмазался не слишком уверенно, к тебе обязательно подойдут позже. Чем больше будешь мямлить, отказываться и откладывать эту тему, тем больше к тебе будет вопросов. Есть только один правильный вариант поведения: предложили в первый раз — сразу же отказывайся, и никто не предложит снова.

Многие ошибочно полагают, что мафиози поголовно бухают или нюхают. Такие и правда попадаются, причем нюхают и курят в основном молодые. А вот старую гвардию отказом от таких удовольствий не удивишь. Тони Мирра, который завалил около тридцати человек, не пил ничего крепче газировки.

Дело в том, что для меня, агента во внедрении, окружающий мир оставался чем-то неестественным, а вот для моих дружков-бандитов он был самой настоящей реальностью. И в этом мире нужно строго придерживаться определенных понятий, чтобы заработать репутацию, заслужить