одновременно было стыдно и лестно, она старательно смотрела куда-то выше, стараясь не встречаться взглядом с молодыми императорами.

— Касиша, — позвал Шуа вторую служанку, успевшую выбежать за дверь. — Принеси то платье, которое не захотела вчера носить моя сестра, назвав его неподходящим.

Вскоре Касиша вернулась с буро-красным платьем, украшенным тонким золотым кружевом.

— Помоги своей подруге надеть его.

— Так лучше, — подтвердил Сшуа, глядя на молодую служанку в новом платье. В нем она по красоте дала бы фору любой принцессе.

— Отлично. Теперь переоденься во что-нибудь попроще, а платье оставь себе, — приказал ей Шуа. — Наденешь его вечером для моего брата. Он любит не только красиво раздетых женщин, но и красиво одетых, верно, брат?

— Именно, — продолжая рассматривать служанку, рассеянно ответил Сшуа.

— А теперь прочь. Дайте нам поговорить наедине.

Служанки мгновенно удалились.

— Как твоя поездка? — поинтересовался Шуа. — Сарбиец не испугался?

— Нет, мы оказались правы на его счет. Стоило намекнуть, что я говорю от твоего имени, и он сдался. Согласился на все наши условия.

— Кстати, пока тебя не было, я закончил утепление дворца.

— Думаешь, будет теплее? — недоверчиво поинтересовался Сшуа.

— Если верить нашим ученым мужам, то да. А вообще, проверим зимой, тем более она не за горами.

— Как и наше господство на материке?

— Именно, брат. Одна кровь?

— Единая кровь.

— Не буду тебе мешать, отдыхай, — поднялся Шуа. — Я рад, что ты снова дома, — улыбнулся он, пожал брату руку и удалился из комнаты.

Оставшись наедине с собой, Сшуа опять задремал в подлитой служанками горячей воде.

Глава 21

Острова Карса, Рыжее море, Сарбия

12 день Желтого Лета, 2368 г.

Наступил последний день практики. Подводя итог своей стажировки, Феро был вынужден признать, что Славящие Солнце не более чем отставшее в развитии племя, которое так и не смогло приоткрыть завесу тайны своих предков.

За целый месяц пребывания в стане оторванного от цивилизации племени Феро успел принять участие в посевах, застать свадьбу, сходить с копьем на кабана и даже поохотиться голыми руками на светлокожих змей — икандр. Но больше всего ему запомнились красные огни на горизонте. Несколько раз он подрывался посреди ночи с желанием незаметно пробраться туда, где горели загадочные огни. Но каждый раз останавливал себя, вспоминая про узника, который так же, как и он, наверняка считал себя самым хитрым и неуловимым.

Скучные и однообразные будни практики скрасила лекция по большим ящерам, которую давал в соседней деревне знаменитый профессор-палеонтолог Свиваши та Луши. Анви чуть не силой заставляла Феро пойти на нее вместе с ней. А он не смог устоять перед обаятельной наставницей. На лекции та Луши рассказывал о кандоварах, ахраварах, поливарах и единственном известном огнедышащем ящере Анхара — мишарарихе, жившем сотни миллионов лет назад. Из всей лекции Феро запомнился только способ, которым мишарарих изрыгал пламя. У ящера к горлу поднимался желудочный сок, где при взаимодействии с горячим небным язычком, воспламенялся на выходе.

И, конечно, было еще загадочное письмо от друга с Феррийской стены. На двенадцатый день практики пришло короткое сообщение от Верна Уонса: «Я нашел изумительный артефакт. Он прекрасен. Надеюсь, скоро увидимся». Было совершенно не ясно, что хотел сказать Верна. Но само по себе письмо с большой земли было для Феро словно глоток свежего воздуха. Поэтому он решил сохранить письмо, спрятав его во внутренний карман, и так под сердцем проносил его все это время.

Сидя на большом валуне, возле поселения рыжеволосых, Феро разглядывал их юрты, неожиданно ставшие для него родными. Даже земля внутри не казалась больше такой жесткой, как в первый день. А ведь Феро думал, что никогда не сможет привыкнуть к местному укладу. И дело касалось не только жесткой и холодной земли, на которой приходилось спать, но и рациона. Потратив в первые дни большую часть бюджета, парень твердо решил, что стоит начать политику «строгой экономии», иначе на обратном пути он помрет с голоду. Сначала привыкшему к столичной пище парню казалось, что большей гадости, чем жареный жук, просто не существует. Но уже на третий день Труа обвыкся и стал щелкать их, как семечки. Особенно ему понравилось мясо черноголового тушканчика, который зарывался туловищем в землю, а голову оставлял на поверхности, притворяясь камнем. При приближении мелкой живности, кузнечика или стрекозы, тушканчик раскрывал рот и съедал свою добычу. Искать тушканчиков в каменистой степи было непростым занятием, но сытный ужин стоил потраченных усилий.

С Анви у Феро так ничего и не вышло. Да он и не пытался после того задушевного разговора у ручья, хотя девушка была ему очень симпатична. К тому же Труа понимал, даже получись ему добиться расположения девушки, она бы никуда с ним не уехала. Ее сердце принадлежало этим островам, холодным в ночи и жарким в полудне. Изменчивым, как и сама женская натура.

А теперь пришло время возвращаться к привычной жизни. Впереди у Феро был долгий путь домой, а у парня не осталось ни припасов, ни денег. Настолько долго голодать ему еще не приходилось даже в самые тяжелые студенческие годы, но оставалось уповать только на дары, принесенные ему девушкой из племени в последний день: корзинку красной корьки, немного свички и пару бутылок мосьё.

На перрон Феро пришлось ехать одному. Анви с утра заболела, поэтому даже не смогла выйти попрощаться. А парню так хотелось увидеть наставницу в последний раз, но, рассудив, что так будет даже лучше, он в расстроенных чувствах сел в присланную за ним карету.

Феро оставлял острова Карста, чувствуя, что жизнь здесь его изменила. Он больше не грезил романтикой больших исторических приключений, хотя если бы ему предложили рвануть, например, на Твендонские раскопки или в Олебергские пещеры, то он, не задумываясь, согласился бы. Но цель заключалась бы уже не в познании окружающего мира, а в познании внутреннего. Феро чувствовал, что возвратится домой взрослым человеком. Поиск работы, дома и своего места в жизни — вот неполный перечень того, что предстояло ему сделать в новом для себя амплуа. И только тут, на древних островах он все еще мог продолжать считать себя юнцом. Наверное, именно это место у него теперь будет ассоциироваться с последним пристанищем его детства.

Однако Феро понимал, что на самом деле грустит не по упущенной юности или девушке. Он чувствовал разочарование, уезжая с острова, на котором так долго мечтал побывать, раскрыть его тайны, влюбиться и, в конце концов, обрести счастье, как герой книги Вавье, которую