— Одного издали видели. Мы у него увели ковер! Хоть и покрайней нужде, шкуры спасали, но маг мог обидеться? Правда, ковер старый,потертый, на нем какая только собака не спала, но есть же на свете жадные?.. Онеще служил у киммерийского кагана. Мог обидеться за то, что каганство проклятоепорушили… Оказывается, это было, как ты говоришь, как раз его творение.

Гольш отмахнулся, словно отогнал назойливую муху.

— Киммерийского каганата нет. Тамошний маг создал что-тодругое… Более забавное, как он считает. Ага, тюринское царство. Отныне правитне каган, а царь. Говорят на другом языке — тюринском. Одежда тюринская, оружиетюринское… Но не скажу, что придумано что-то такое уж новое. Опять в ВеликийПоход на Восток, опять поклонение Мечу…

В башне повисло тягостное молчание. Лица невров, хотя всиняках и ссадинах, разбитые в кровь, но полные жизни, потемнели как тучи.Горькие складки легли даже возле рта юного Таргитая, а Мрак и Олег стали похожина разбитые молнией обугленные деревья. Гольш смотрел с удивлением инепониманием.

Вот так, — нарушил черную тишину, пропитанную ядом, Мрак. —Выходит, мы в самом деле, как Олег говорит, разрушили только очередную забавкутамошнего мага… Едва жилы не порвали, пупки поразвязывали, а он дунул-плюнул —опять дворец краше прежнего прет прямо из песка! Чертов каган — ну пусть теперьцарь, тоже чертов, — в том дворце еще толстопузее, а горлохваты с мечами —втрое злее. Чего мы добились?.. Эх, только бы не обгадиться на этот раз!

В зале потемнело, сгустились сумерки. На темно-синем какокалина небе, заблистали холодные льдинки звезд. Одна мигала зловеще красным:сулила кровь, пожары, мор.

Гольш очнулся, вздрогнул.

— Разве что ковер обладал неведомой мне мощью?.. Нет, я быощутил. Или ценный, как доставшийся от великих пращуров?.. Чем-то вы егозадели. Не знаю, магов простому человеку трудно оскорбить. Нас оскорбляют, а мыне оскорбляемся! Сами знаете, собаки лают, а караван идет. Но вы сумели если неостановить, то замедлить караван! А это не по силам простому человеку.

Невры снова переглянулись, Олег пробормотал несчастливо:

— Знать бы, чем сумели! Не так бы жгло изнутри.

Мрак спросил сурово:

— Этот маг, Мардух, тебя побьет?

— Не схлестывались, — ответил Гольш, он отвел глаза. — Неспорю, он великий маг. Возможно, даже сильнее меня. Наверняка сильнее, есливерно, что я о нем слыхивал. Но чтобы побить, да еще в моем доме, надо бытьсильнее вдвое. А таких на свете нет. Не понимаете? Здесь каждый камень пропитанмагией, защищен заклятиями. Почему ваш юный Олег с такой легкостью обрушиваллестницы, следил мыслью, пущал огненные стрелы? Это только здесь, в башне. Домаи стены помогают, верно?

Олег помрачнел, разочарованно опустил голову. Мрак хлопнулпо спине, Таргитай коснулся плеча.

— Ничо… Взойдет солнышко и над нашими воротами!

— И у нашей козы хвост вырастет, — поддержал Мрак. — Ктосказал, что волхв здешним магам рога не посбивает?.. Но подучиться малостьнадо. Наша деревня не сразу строилась. Но как случилось, что даже не Мардух, акакой-то сопливый Агимас… в магии сопливый, сумел вломиться в твою башню?

Гольш скривился, словно хлебнул уксусу.

— Раз в году мы, маги, слетаемся на Лысую гору. ВВальпургиеву ночь, решаем, делим, скрепляем. Наши норы в эти часы приходи ибери голыми руками. Почти голыми, конечно. Никто из смертных не войдет, здесьполяжет любая армия кагана, царя или императора. Однако башню захватить подсилу другому магу. Но все маги — а мы за этим следим! — слетаются на Лысуюгору. Понимаете?

Мрак и Таргитай ожидающе глядели на Гольша. Олег кивнул:

— Агимас стал магом недавно, его не учли.

— Верно. К тому же привел с собой странных зверей. Видать,из преисподней, против них заклятий в моей стране просто не создано.

— Грифоны, — буркнул Мрак. — У полян скот таскают. Прислучае даже курами не гнушаются. Пса ленивого иной раз… Агимаса прислал Мардухза ковром?

Гольш озабоченно пожевал дряблыми губами, потеребил бороду.Глаза были озабоченными.

— Опять не сходится. Обратился бы ко мне, я отдал бы бездраки.

— Нас?

— Ковер. Людей отдавать не принято.

— А ежели дело в Агимасе? Прошлое не забыл, кипит яростью. Унего, как у кошки, девять жизней, все положил на месть. Жизней пять уже отдал,а то и боле.

Гольш подумал, сказал осторожно:

— Старинная мудрость говорит, что в этом мире трудно найтидруга, но еще труднее потерять врага.

— Мы не сумели, — признался Олег. — В горящем дворце теряли,в пропасти его теряли, мечом по дурной башке теряли, даже в пещере диватерялся, но всякий раз находился.

Глаза Гольша странно блеснули.

— Тогда у вас настоящий враг. Старинная мудрость гласит, чтодрузья часто оказываются фальшивыми, зато враги всегда настоящие.

Голос старого мага дрогнул, последние слова прозвучалиособенно горько. Он отвел глаза, Олег успел лишь заметить блеснувшую искорку,но прочесть не сумел.

— Еще меня беспокоит, — сказал Гольш быстро твердеющимголосом, он словно стеснялся минутной слабости, — зачем взяли в плен этухищницу? Понимаю, что раз уж в пылу схватки не убили, когда оправдано дажебогами, потом трудно, особенно женщин, но могли бы в камере ненароком… Эточересчур злая нечистая мощь!

Олег потупился, Мрак отмахнулся:

— Эта нечистая сила в чистых руках.

Гольш с сомнением посмотрел на волхва, потому что всесмотрели на него.

— Эта женщина — одни пороки.

— Пороки разнообразят жизнь, — буркнул Мрак. — И украшают.Если верить Таргитаю, конечно. Верить ему, правда, трудно, но брешет красиво, акрасивая ложь лучше горькой правды? Но как ты, мудрый, избегаешь этой нечистойсилы?

— У меня есть надежнейшее средство, — ответил Гольш, ногордости невры не услыхали в глухом голосе мага.

— Какое?

— Возраст.

Взгляды всех троих скрестились на Олеге. Молодой волхввспыхнул, как алая роза, переступил с ноги на ногу и открыл рот, как окунь наберегу. Трое продолжали пялиться. По всему телу волхва забегали мурашки,прогрызли кожу, начали копаться в кишках, искать червяков, бегали по сердцу,нервам.

Когда он сердито вскочил и ушел, Мрак вздохнул вдогонку:

— Как хорошо и просто было!.. Упыри, нежить, див, зверьелютое — зато никаких баб.