Моя любовь.

Если постараться, то можно поверить, что Тео сказал это искренне. Словно он действительно ее простил. По телу Холли пробежала дрожь, такая сильная, что ее груди невольно коснулись его груди, а их колени соприкоснулись. В ней снова запылала страсть – неугасающая, всепоглощающая, неконтролируемая. Страсть заставляла женщину мечтать о том, в чем она боялась признаться самой себе.

Тео лишь улыбнулся, будто ему это было известно.

«Неужели для Тео и Холли наступил второй медовый месяц? Или это попытка привлечь жертву на мед, разлитый в городе, где все начиналось?»

Холли вздохнула, прочитав набранные крупным шрифтом строки в таблоиде, который лежал на прилавке киоска.

Прошло два дня, обещанных Тео. Два изумительных дня в прекрасной Барселоне, и большую часть этого времени они с Тео провели, поглощенные исключительно друг другом. Прогуливаясь по романтичным улицам, наслаждаясь божественной едой. Танцуя в клубах, как просила Холли, пока все не заканчивалось неодолимой смесью секса, ритма и музыки, моря и солнца. Тео доводил их обоих до экстаза.

Холли отвела взгляд от громкого заголовка и порадовалась, что надела солнцезащитные очки, достаточно большие, чтобы спрятать за ними большую часть лица. А вот спрятать Тео не представлялось возможным. Стоило ему появиться, как он тут же привлекал к себе взгляды и туристов, и местных жителей.

– Не понимаю газетной одержимости, – вполголоса заметила Холли, взяв его под руку, когда толпа стала гуще. – Ни за что не поверю, что в мире перевелись поп-звезды, вызывающе ведущие себя. Сколько людей жаждут внимания и славы! Почему бы папарацци не оставить нас в покое?

За завтраком Тео отвечал на электронные письма и всего лишь несколько секунд назад закончил телефонный разговор, общаясь со своим собеседником низким, выразительным голосом на греческом языке. Интонация его при этом отнюдь не отличалась дружелюбием.

Тео бросил на Холли взгляд, напомнивший ей о том, как он разбудил ее на широкой мягкой кровати в «Харрингтоне», овладел ею и довел до экстаза, прежде чем она успела проснуться.

Тео улыбнулся, когда при этом воспоминании она зарделась, и Холли опять подумала, что она незаметно может потерять себя. Она утонет в его черных глазах, растворится в нем и перестанет существовать как личность. Это всегда было так. И что-то в ней хотело этого.

Впрочем, пока еще ничего страшного не случилось.

– Сомневаюсь, что кому-нибудь есть дело именно до нас, – отозвался Тео. – Вряд ли. Если людей что-то и интересует, это отели, в которых мы остановились.

Холли заморгала от удивления:

– Почему?

В руке Тео завибрировал мобильный телефон. Он бросил взгляд на экран, но затем поднял глаза на Холли, несколько секунд изучал ее, после чего положил телефон в карман.

– А ты не догадываешься? – спросил Тео голосом, который заставил Холли подумать о различных собраниях, на которых он, как все говорили, доминировал, стоило ему войти. Если даже она, далекая от мира бизнеса, чувствовала в его тоне стальную волю, что уж говорить об остальных. И по какой-то причине этот Тео привлекал ее сильнее, чем тот парень, за которого она вышла замуж. Хотя вряд ли Холли осмелилась бы в этом признаться. – Я-то решил, что ты не случайно надумала остановиться в «Харрингтоне». Что ты хотела таким образом продемонстрировать свою поддержку Харрингтонов в их сражении с Чатсфилдами. То есть, как всегда, заняла позицию, противоположную моей.

Холли поняла, что замерла на месте, только когда Тео взял ее за руку и отвел в узкую улочку между двумя средневековыми зданиями в лабиринте старого города. Молодая женщина не понимала, почему ей тяжело дышать, словно она долго бежала.

Может, Тео обвинил ее в чем-то другом, а не в выборе отеля? Обретя дар речи, Холли наконец заговорила:

– Могу с уверенностью сказать, что до того, как ты раскрыл мне глаза, я пребывала в блаженном неверии относительно соперничества двух сетей отелей.

– Значит, ты не знала, что Чатсфилды хотят прибрать к рукам отели Харрингтонов. – Тео кивнул после того, как несколько секунд пристально изучал ее лицо. Он прижался спиной к стене, не отрывая от нее взгляда. Холли безумно хотела прижаться к нему. – Полагаю, первоначальное предложение Чатсфилдов было отвергнуто. Последовала длительная борьба между противниками, сложные переговоры. – Он пожал плечами. – Похоже, наш проблемный брак может служить этому своеобразной иллюстрацией. Так сказать, метафорой.

– Для группы скучающих, плетущих интриги дельцов? – сухо осведомилась Холли, заставляя себя не фокусировать внимание на данном Тео определении их брака, хотя это подняло в ней бурю эмоций. – Да. Прекрасная метафора, что тут возразишь.

Взгляд Тео словно заострился, и атмосфера между ними поменялась так быстро, что на мгновение Холли решила, что изменилась погода. Возможно, неожиданно прилетевший с моря летний шторм. Но небо над ними оставалось голубым и ясным. Другим стал только взгляд Тео.

– Это семейный бизнес, Холли, – напомнил он, и хотя голос его при этом звучал ровно, глаза мужчины говорили о том, что все далеко не так спокойно. Тео словно порицал ее и одновременно бросал ей вызов. – То, что происходит между двумя сторонами, каждая из них принимает серьезно и близко к сердцу.

Холли могла бы сказать ему, что лично она считает неимоверные усилия, которые предпринимают семейные компании, чтобы не потерять лицо, тщетными. Побеждает тот, у кого в итоге оказывается больше денег. В противостоянии ранчо ее отца и банка выиграл банк, хотя Холли вкалывала в поте лица, чтобы наскрести денег для оплаты закладной. В случае их брака победителем всегда будет Тео, что подтверждает ее измученное сердце каждый раз, когда она на него смотрит. С какой стати какая-то сеть отелей, пусть даже категории «люкс», должна избежать подобной судьбы?

Впрочем, у Холли было подозрение, что Тео вряд ли захочет это услышать.

– Тогда, надо полагать, члены этих семей должны быть гораздо более интересными объектами для навязчивых таблоидов, или нет?

Несмотря на вопросительную интонацию, это был не вопрос. И интонация, пожалуй, была чересчур агрессивной для темы, не имеющей особого значения, по крайней мере для нее. Это личное дело владельцев отелей «Чатсфилд» и «Харрингтон». Холли даже слегка воинственно вздернула подбородок. То есть он вздернулся сам по себе. Сердце ее забилось быстрее, поскольку не имеющий к ним никакого отношения разговор обещал перерасти в жаркую схватку, как часто бывало четыре года назад. Схватка всегда заканчивалась одинаково: весь пыл борьбы переносился в постель…

Но Тео вдруг потянулся к ней, взял прядь ее распущенных волос – Холли знала, что распущенные волосы ему нравятся больше, – и стал наматывать на палец.

Пока это длилось, весь мир для них сосредоточился в этом жесте.

Они оба смотрели на его руку, на то, как золотистые волосы женщины спиралью обвили указательный палец Тео. За пределами их крошечного мирка, где-то далеко продолжала бурлить жизнь города. Шум почти не доносился до уединенной улочки, на которой они застыли, укрытые от посторонних взглядов. Над их головой раскинулось ослепительно-голубое испанское небо. Стук сердца Холли был таким громким, что она ничего не слышала.